Глава 2. Спасенный Полуночником

– ПОТТЕР! НЕМЕДЛЕННО ПОДНИМАЙСЯ!
Паника переполнила мысли Гарри, он быстро соскочил с кровати, игнорируя пронзительную боль, захлестнувшую все тело, и головокружение,. Он проспал! Осмотрев комнату, он не заметил Полуночника и облегченно выдохнул. Покрайней мере, пес в безопасности.
Быстро, как только мог, Гарри переоделся и вылетел из комнаты. Быстро спустившись по лестнице, он поспешил на кухню, чтобы успеть приготовить завтрак. Пробормотал извинения тете, которая только кивнула в ответ. Мальчик выглядел ужасно, но он не обращал внимания на свой вид. Он знал, что у него есть пятнадцать минут до того, как спустится дядя, и начнет требовать свой завтрак.
Вертясь быстро, как только мог, Гарри пытался не вскрикнуть от боли, вспыхивающей в ноге и ребрах. Он не выдержит новых побоев сегодня, так что ему приходилось терпеть. У юноши урчало в животе, его подташнивало, и голова просто плыла – все это сказывалось на его координации. Если он выглядел в половину того, как чувствовал себя, то дядя Вернон обязан был заметить это.
К счастью, Гарри успел приготовить завтрак как раз к тому времени, когда дядя и Дадли зашли на кухню. Сев за стол, они принялись за еду и были слишком заняты, чтобы заметить, что их повар был буквально одной ногой в могиле. Зная, что лучше никого не беспокоить, он тихо вышел и сел на первую ступеньку лестницы.
– Что сегодня нужно сделать мальчику, Петунья? – резко спросил дядя Вернон. – Мы больше не можем позволить себе его выходок. Держа его постоянно занятым, мы избежим неприятностей.
Гарри прислушался к разговору из столовой. Он должен был знать, что о нем будут говорить, как только он выйдет. "Они знают, что мне запрещено колдовать, – подумал он. – Чего они боятся?"
– Ты хотя бы видел его сегодня? – спросила тетя Петуния. – Он болен, Вернон. Я думаю, мы должны дать ему отдохнуть денек. Я не хочу, чтобы эти люди задавали нам вопросы. Он итак уже много сделал.
Понимая, что за подслушивание у него будут неприятности, Гарри медленно встал и тихо, чтобы его не услышали, поднялся к себе в комнату. Так как мальчик должен был выглядеть занятым, он начал медленно заправлять постель и убираться в комнате. Гарри задохнулся от резкой боли, когда услышал стук в дверь.
Обернувшись, Гарри увидел тетю Петунью, стоявшую в проходе.
– Сегодня ты свободен, – сказала она кратко. – Воспользуйся этим и не вынуждай Вернона жалеть о его великодушии.
Последние слова тети вывели Гарри из равновесия и, не зная, что сказать, он только облегченно вздохнул и промямлил:
– Да, тетя Петуния.
Мальчик стоял, почти не двигаясь, на месте, пока тетя не ушла, затем просто упал на кровать, даже не пытаясь переодеться обратно в пижаму. Он был слишком утомлен.
Укрываясь с головой, Гарри не думал ни о чем, кроме сна, но тут он вспомнил о Полуночнике. Мальчик не имел понятия, где мог находиться пес, иочень волновался. Гарри, конечно, понимал, что Полуночник очень умная собака, но он не думал, что пес будет избегать дядю Вернона, тетю Петунью или Дадли.
Засыпая, мальчик не обратил внимания на свою левую руку, соскользнувшую с кровати, пока что-то мокрое не коснулось ладони. Испуганный и сконфуженный, Поттер медленно заглянул под кровать, и увидел вначале только синие "щенячьи глаза", а позже и мохнатую морду Полуночника. Гарри облегченно вздохнул, поняв, что пес никуда не уходил все это время.
– Эй, – сказал он заспанным голосом, – ты извини, я ничего тебе не принес. Ты меня прощаешь?
Мокрый язык облизал его руку, вызвав смех Гарри.
– Спасибо, Полуночник. Я очень устал и пожалуй посплю, а ты, пожалуйста, оставайся здесь.
Пес снова облизал его руку. Это было последнее, что почувствовал мальчик перед тем, как забыться во сне.
* * *
– МАЛЬЧИШКА! СЕЙЧАС ЖЕ ВСТАВАЙ!
Вспышка боли на его лице разбудила шокированного Гарри. Его глаза моментально открылись, чтобы увидеть расплывчатое лицо дяди Вернона, кипящего от гнева. Он был весь в поту, и его выпячивающийся живот урчал. Мальчику потребовалось время, чтобы понять, что он лежит на полу. В комнате было темно, как и на улице. Значит, он проспал весь день.
Полуночник!..
Он не мог проверить, что спал так долго. Медленно повернув голову, Гарри увидел, что большая черная собака до сих пор прячется под кроватью. Хотя бы Полуночник был все еще в безопасности.
Обратив свое внимание на дядю, мальчик попытался встать, но кричащая боль в ребрах не позволила ему сделать этого. Вскрикнув, он ухватился за бок и нервно поднял глаза на Дурсля. Что мог сделать Гарри, чтобы так расстроить дядю Вернона? Тетя Петунья сказала, что он свободен, Полуночник прятался под кроватью в его комнате весь день.
– Ч… что я сделал? – спросил Гарри в замешательстве.
Не правильный вопрос.
БУМ!
Лицо Гарри одеревенело от боли, а глаза стали видеть еще хуже, чем обычно. Попробовав на вкус кровь во рту, он ее выплюнул. За это время мальчик понял, что не так. Он сегодня ничего не сделал. Несмотря на свои слова, дядя считал, что мальчишка обязан был делать что-либо по дому.
Огромная ладонь ухватила Гарри за шею и стала поднимать.
– ТЫ ЖАЛКИЙ МАЛЕНЬКИЙ УРОД! – кричал Вернон, тряся Гарри, – ЭГОИСТИЧНЫЙ, НЕБЛАГОДАРНЫЙ, НАДОЕДЛИВЫЙ РЕБЕНОК! Я ДАЛ ТЕБЕ ДЕНЬ, ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ СВОБОДЫ, И ЭТО ТАК ТЫ НАС ОТБЛАГОДАРИЛ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ УМЕР ВМЕСТЕ СО СВОИМИ ЧЕРТОВЫМИ РОДИТЕЛЯМИ!
Глубокое и громкое рычание донеслось из-под кровати, отвлекая дядю Вернона. В глазах мальчика все поплыло от головокружения. Гарри хотелось упасть в обморок, что бы не чувствовать этой невыносимой боли, которая была во всем теле.
Следующее, что почувствовал Гарри, был удар о стену. Подняв голову, он увидел, что черное пятно напало на большое пятно, которое было дядей Верноном. Мальчик хотел крикнуть на Полуночника, чтобы остановить пса, но не нашел на это сил. Его глаза закрылись, и голова упала на плечо. Размышлять о чем-либо было трудно, а двигаться вообще невозможно.
Если бы Гарри был в сознании, то он бы увидел, как "пятно" – Полуночник превращается в человека с длинными, черными волосами.
– Привет, Дурсль, – холодно сказал бывший пес. И достал из кармана знакомую палочку, – исходя из того, что я видел, это надо было сделать давно.
Пятясь, Вернон наткнулся на закрытую дверь.
– В…вы… один из этих уродов? – спросил Вернон, жутко заикаясь, – Ка…как?!
Мужчина сделал шаг вперед, к Дурслю, и зло улыбнулся:
– Петрификус Тоталус, – спокойно сказал он, наблюдая, как руки Вернона резко растянулись по швам, а ноги слиплись. Его тело перестало дрожать, а глаза говорили, что он пытается сдвинуться, однако все это привело к тому, что жиртряс упал лицом на твердый, деревянный пол.
– Я бы убил тебя, да только в этом могут обвинить Гарри, – сказал незнакомец, и, подумав, добавил, – о, еще одна вещь. Обливиате! Ступефай!
Положив палочку в карман, он поспешил в сторону Гарри, чтоб удостовериться, что парень без сознания. Посчитав, что вскоре могут появиться авроры, он начал быстро собирать вещи Гарри в чемодан (не забывав про секретное место мальчика под половицей), оставив лишь мантию-невидимку.
Уменьшив чемодан и положив в карман. Он подошел к израненному и избитому Гарри. Мужчина не хотел навредить раненному мальчику, перенося его, но иного выбора у незнакомца не было. Юноша нуждался в медицинской помощи.
Он как можно осторожней взял мальчика на руки и медленно надел мантию-невидимку, он не мог рисковать, чтобы кого-либо из них кто-нибудь увидел. Держа мальчика, мужчина в последний раз разозленно взглянул на Дурсля и вышел.
* * *
Альбус Дамблдор сидел за своим столом, занимаясьнескончаемой бумажной работой. Многие приходили к директору Школы Волшебства и Магии Хогвартс за советом, и это лето не было исключением. Недавно к нему зачастил Министр Магии Корнелиус Фадж, после того как из самой охраняемой тюрьмы – Азкабан был совершен побег.
Узник был в достаточно достаточно умен, чтобы сбежать из тюрьмы, чего раньше не удавалось никому. Самым ужасным было то, Кто вырвался на свободу! Сириус Блэк, предатель и Пожиратель смерти, отсидевший двенадцать лет за решеткой страшной тюрьмы, и, предполагалось, что он был безумен. Хотя многие считали, что Блэк обезумел еще до входа в Азкабан, и Дамблдор мог только представлять, каким он был сейчас.
Шум в камине заставил Альбуса отвлечься от своих раздумий и быстро повернуться на звук, чтобы увидеть взволнованное лицо Корнелиуса Фаджа, смотрящего на него. Посмотрев на часы, Дамблдор не мог не удивиться. Четыре часа утра явно было необычное время для посещения.
Придвинувшись поближе к камину и усевшись поудобнее, Дамблдор дал понять, что он готов выслушать неприятные новости, а других он и не ждал в такое время.
– Что-то произошло, Корнелиус? – спросил он вместо приветствия.
– Вчера вечером был замечен Сириус Блэк, – сказал Фадж, нервно. – Мне сообщили об этом из Сектора борьбы с неправомерным использованием магии, а именно Несовершеннолетнего отдела.
Дамблдор приподнял брови. Ему не нравилось то, куда заходит разговор.
– Значит, несовершеннолетняя ведьма или волшебник заметили его? – уточнил он, – могу я узнать, где именно это произошло?
Фадж был явно взволнован. И как провинившийся ученик перед учителем, отвел глаза в сторону.
– Он был замечен на Прайвет Драйв в Сюррее, – сказал он, наконец, – а точнее в доме номер четыре.
Дамблдор наклонился вперед, выглядя при этом явно обеспокоенным.
– С Гарри все в порядке? – Спросил он быстро. Альбус знал, что дом был хорошо защищен, но все равно волновался.
В комнате наступила оглушительная тишина.
– Гарри Поттер пропал, Альбус, – наконец-то сказал Фадж. – Складывается впечатление того, что Блэк напал на Вернона Дурсли, затем забрал мальчика. Кровь Гарри была найдена в его комнате. Я организовал поиск обоих, но я даже не представляю, где их можно искать.
– Как давно это произошло? – Спросил Дамблдор серьезно.
– Около пяти или шести часов назад, – ответил Фадж. – Авроры уже ищут, где он мог бы появиться, но Блэк может быть где угодно. Из расследования стало известно, что использовалась именно палочка мальчика, однако мистер Дурсль утверждает, что именно Блэк колдовал, а не Поттер.
– Я не могу представить Гарри, охотно отдающего свою вещь незнакомцу, – задумчиво сказал Дамблдор. – Что еще поведал мистер Дурсли?
Казалось, что Фадж снова занервничал.
– Дурсль не был сильно приветливым и разговорчивым, особенно с Аврорами, которые там были, – сказал Министр, – но после некоторого… эээ… нажима он сознался в том, что наказывал мальчика, когда Блэк напал на него. Альбус, он избивал Гарри!
Дамблдор закрыл глаза, слова Министра поразили его, как нож в спину от друга. Гарри избивали, и, скорее всего, не впервые.
– Хорошо, – наконец-то сказал, открыв глаза, и посмотрев на плаваюшую голову Фаджа в огне. – Я хочу, чтобы Вернона Дурсля арестовали за жестокое обращение с детьми. Я так же хочу ввести в персонал школы одного человека. Он знает Сириуса Блэка лучше, чем мы. Еще я прошу нескольких авроров в мое распоряжение, чтобы, в случае чего, помогали. Я предпочитаю Кингсли Шаклболта и Нимфадору Тонкс.
Нимфадора Тонкс, еще не окончившая курс подготовки на Аврора, была родственницей Блэка, а Дамблдору нужны были всевозможные преимущества.
– Конечно, – сказал Фадж быстро, – что пожелаешь. Безопасность Гарри Поттера сейчас превыше всего. Я надеюсь, ты будешь меня информировать?
Дамблдор лишь кивнул в ответ. Попрощавшись с Министром и забыв о бумагах, над которыми работал ранее, Директор Школы волшебства и магии, связался с несколькими членами "старой команды", вызвав их на совещание, тема которой была "Сириус Блэк и Гарри Поттер". Альбус надеялся, что Гарри не был ранен или, что еще хуже, мертв.

Глава 4. Знакомства

Мягкий голос выдернул Гарри из дремоты. Открыв глаза, мальчик был ослеплен ярким светом и ему пришлось закрыть их. Повернувшись на другой бок, он удивился тому, что не чувствует никакой боли; что-то явно было не так. Он помнил наказания, помнил, почти неотступающую боль, помнил о Полуночнике.
Гарри вновь открыл глаза и резко сел. Все вокруг поплыло, однако он не заметил этого, Полуночник был его собакой, чтобы не говорили остальные. Он обязан был найти пса или хотя бы удостовериться, что с ним все нормально.
Легче сказать, чем сделать. Гарри уже был готов спрыгнуть с кровати, когда кто-то из присутствующих в комнате заметил, что он очнулся. Мальчик был еще немного дезориентирован, к тому же без очков, так что он не мог сказать, сколько людей находилось возле него. Чьи-то руки стали держать юношу, не давая встать с постели, в то время как остальные говорили о чем-то вообще непонятном. У юного волшебника складывалось впечатление, что они говорят на неизвестном ему языке.
Несмотря на то, что его всё еще держали, Гарри пытался вырваться на свободу из сильных рук, пока его, еще слабое тело не опустилось на кровать. Мальчик чувствовал, что слишком устал, однако знал, что не уснет. Ему нужно было найти Полуночника.
– Гарри? – знакомый голос вывел молодого волшебника из раздумья. Ему понадобилось немного времени, чтобы понять, что с ним говорит Профессор Дамблдор. – Гарри ты должен отдохнуть. Ты понял меня?
Юноша только кивнул головой, стараясь сфокусировать взгляд на белом пятне, которое, как он думал, было Дамблдором. У него было много вопросов, но не было сил, чтобы озвучить их. Один из этих вопросов был о том, где он находился, хотя ему было все равно, главное, что не на Прайвет Драйв. Также Гарри хотел знать, что случилось, хотя все чувства ему подсказывали, что лучше не знать.
У юного волшебника хватило сил лишь на один вопрос:
– Где Полуночник? – спросил мальчик хрипло.
Чья-то рука, "Скорее всего Дамблдора" – подумал Гарри, мягко погладила его по голове.
– Кто такой Полуночник, Гарри? – мягко спросил Директор Хогвартса, но в тоже время в его голосе можно было услышать нотки нервозности. Складывалось впечатления, что Дамблдор боялся ответа мальчика.
– Моя собака, – сказал Гарри, осторожно. Ему явно не нравился тон профессора. Что если с Полуночником, с его единственным другом с которым он мог говорить обо всем, что-то случилось? – Пожалуйста… он лишь пытался защитить меня от дяди Вернона. Ч-что-то случилось с ним?
Тяжелый вздох старика только увеличил беспокойство юноши.
– Гарри, не мы тебя забрали от дяди и тети, – осторожно начал он. – Мы поговорим об этом позже, сейчас же я хотел узнать, почему тебе нужна собака для защиты от дяди?
Услышав вопрос, Гарри сразу отвернулся. Как ему объяснить Дамблдору, то, что он не мог постоять за себя, он, который дважды встречался с Вольдемортом лицом к лицу? Что если директор и остальные решат, что он обычный урод, как говорили Дурсли и все соседи?
– Ремус, Артур, вы можете отпустить его, – сказал мягко Дамблдор, затем подал мальчику очки и подождал, пока он их оденет. – Гарри, поверь нам, мы не собираемся осуждать тебя. Я не знаю, что тебе сказал твой дядя, однако избиение ребенка не правильно для старших. Чего я не понимаю, так это то, что ты нам ничего не говорил.
Чувствуя стыд, мальчик отвернулся от всех и лег на левую сторону, обхватив ноги руками и стараясь дотронуться коленями до подбородка. Укрывшись одеялом с головой, он начал молиться, чтобы три человека, стоявшие недалеко от его кровати, ушли. Юный волшебник не желал сейчас говорить о своем дяде. Гриффиндорец только хотел знать, что с Полуночником все в порядке, и это единственное, что его интересовало.
– Дамблдор, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с Гарри, – сказал Люпин, мягко. – У нас будет куча времени задавать ему вопросы, после того как он окрепнет.
– Конечно Ремус, – сказал директор благодарно, – я надеюсь, что ты нам скажешь, когда это время придет.
Люпин кивнул и, придвинув стул, сел около кровати мальчика, пока Дамблдор выходил в сопровождении мистера Уизли. В это время Гарри оглянулся вокруг и понял, что он находится в больничном крыле Хогвартса. Он был рад, что никто не станет пробовать искать его и, указывая пальцем, говорить, что вон он, Мальчик-Который-Выжил, но почему был здесь вместо обычной больницы?
Вспомнив, что он не один, мальчик сразу занервничал. Осторожно посмотрев на визитера, Гарри обратил внимание на то, что человек – Ремус был одет в очень старую мантию, которая была уже в заплатках в нескольких местах. Он выглядел больным и уставшим, но все равно его лицо, как, в общем, и он сам, излучали дружелюбие. Несмотря на то, что он на первый взгляд был достаточно молодым, в его коричневых волосах проблескивала седина
– Так, – сказал Люпин, прерывая неприятную тишину. – Я не уверен, помнишь ли ты нашу встречу пару дней назад. У тебя была слишком высокая температура. Мое имя Ремус Люпин. Я новый профессор по Защите От Темных Сил, – прочистив горло, он продолжил. – Я также знал твоих родителей.
Глаза Гарри моментально уставились на профессора, и он сел.
– Вы знали моих родителей? – спросил он.
Надежда, появившаяся у него на лице, могла бы заставить улыбнуться даже профессора Северуса Снейпа.
Люпин улыбнулся.
– Достаточно хорошо, – ответил он, затем серьезно продолжил. – Я был другом твоего отца с нашего первого курса. Я даже нянчил тебя, когда ты был совсем маленьким. Я знаю, что ты, скорее всего, будешь против, однако, я хочу снова узнать тебя. Стать тебе другом, это возможно?
Гарри был шокирован, если не больше. Ему никто никогда не говорил, что хочет знать его, а не Мальчика-Который-Выжил.
– Э-э… хорошо, – сказал он, неопределенно – Вы мне расскажите о маме с папой, не так ли?
– Конечно, – улыбнулся Люпин. – Давай задавать вопросы по очереди, если ты не хочешь отвечать на мои вопросы, не отвечай, и когда почувствуешь усталость, скажи мне об этом. Ты был очень болен и, тем более с твоими травмами тебе нужно несколько дней, прежде чем выздороветь окончательно.
Это звучало очень хорошо, чтобы быть правдой.
– Вы имеете ввиду, то, что не будете давить на меня на разговор о дяде? – спросил он скептически.
– Нет, если ты не захочешь этого, – ответил профессор искренне, – это не допрос. Я уверен, что на многие вопросы ты сам сможешь найти ответ, если узнаешь обо мне больше. Ты не против, если я начну?
Гарри нерешительно кивнул, не зная как вести себя с человеком, который казался настолько открытым и искренним. Но внезапно, Гриффиндорец понял, что он наконец-то может узнать, какими были его родители. Человек – это его друзья.
– Как я уже говорил, меня зовут Ремус Люпин, – начал он, – я новый учитель Защиты от Темных Сил… настоящий, не то, что были у тебя за два года, – Гарри слегка улыбнулся последней фразы. – Да, я знаю о Квирелле и Локхарде. Если хочешь, я тебе покажу план моих занятий, а мои преподавательские способности узнаешь позже, на уроках. Так, где я остановился? Ах, да, у меня есть небольшая зависимость от шоколада, что странно в моем возрасте. Кстати о шоколаде, ты не голоден?
После столь резкой смены темы разговора Гарри полностью растерялся. Ему понадобилось время, чтобы понять, что сказал профессор. Не зная, как ответить на вопрос, он просто пожал плечами, пытаясь вспомнить, когда он последний раз ел что-нибудь, кроме бутербродов.
– Гарри, тебе разрешается есть, – сказал Люпин, – к моему сожалению, я только сейчас вспомнил, что ты не ел два дня, ты должно быть голоден. По крайней мере, я был бы.
Быстро взглянув на профессора, Гарри не увидел, что Люпин зол. Беспокойство, да, но ничего, что напоминало бы злость, и он был доброжелательным с ним. "Может это и не будет так уж плохо", - подумал мальчик.
– Да, я слегка проголодался, – сказал он, нервничая, но, затем, быстро добавил. – Но я могу подождать. Это не так уж важно…
– Нонсенс! – неожиданно вскрикнул Люпин. Затем, щелкнув пальцами, повернулся к появившемуся с легким звуком «хлоп!» домашнему эльфу. – Минди, не могла бы ты принести нам завтрак? Что-нибудь легкое и немного.
– Да, профессор, сэр, – сказала Минди и исчезла с тем же звуком. Через несколько секунд она появилась вновь вместе с двумя наполненными до краев огромными подносами, не поняв значения слова немножко или, скорее всего, проигнорировав его.
Выйдя израздумий, мальчик посмотрел на Люпина. Он даже не представлял, как можно общаться с человеком, который возможно предубежден.
– М-м… меня мучает… один вопрос. Как вы думаете, если у волшебника или волшебницы имеются наклонности присущие темным магам, считается ли этот человек темным? – спросил юноша тихо.
Люпин уставился на парня широко раскрытыми глазами.
– Это очень интересный и достаточно сложный вопрос, – сказал профессор задумчиво. – Многие люди бояться этого и лишь потому дискриминируют. Я считаю, что у каждого человека, будь он маг или магл, есть своя частичка тьмы, но также есть что-то хорошее, помогающее удерживать зло на коротком поводке. Я считаю, что большинство людей судят, так как… как большинство из нас судят книги, лишь по обложке. Могу я поинтересоваться, почему ты задал такой вопрос?
Гарри озабоченно посмотрел в сторону. Профессор Люпин ответил ему также, как он сам думал, но это не означало, что юноша будет доверять профессору во всем.
– Вы уже рассказали о себе, теперь вроде моя очередь, – сказал парень тихо, до сих пор не обращая внимания на пристальный взгляд мужчины. – Просто… я не знаю, как…
Убрав свой поднос на соседнюю кровать, и придвинувшись к подростку, так чтобы сидеть у его ног, Люпин начал говорить:
– Как насчет, того, чтоб начать все с самого начала? – предложил он. – Обо всем, в чем ты чувствуешь себя комфортно.
Кивнув и немного помолчав, тем самым, дав понять Люпину, что мысли у подростка совсем не счастливые, Гарри начал. Вначале парень кратко рассказал о своей жизни до Хогвартса (пропуская кое-какие места, которые могли бы разозлить мужчину). Юноша продолжил говорить о первом годе (также пропуская большинство трудностей, через которые он прошел). В заключение, рассказал о прошлогодних приключениях, доверчиво добавив то, что он мог говорить со змеями.
Прикусив нижнюю губу, Гарри, осмелев, посмотрел на друга родителей и удивился, заметив симпатию, а не отвращение на лице мужчины. Не выдержав долгого взгляда Люпина, он отвернулся. Ему не нравилось, когда кто-нибудь жалел его.
– Гарри, я не думал и секунды, о том, что ты, возможно, станешь темным магм, – сказал профессор Люпин мягко. – Я считаю, что твои одноклассники просто не стали углубляться в суть вопроса.
Парень кивнул в ответ:
– Они считали, что я потомок Слизерина, посылающий василиска на маглорожденных, – сказал юноша тихо. – Я даже не знал, что говорю на другом языке, я просто видел змею и начинал разговаривать с ней, не зная, что говорю не на английском.
– Так, запомни раз и навсегда, если ты не будешь использовать это, чтобы навредить кому-либо, тебе незачем беспокоиться, – подвел итог профессор Люпин. – Я знаю, поверь мне, такое очень трудно принять, но у тебя нет другого выбора, от змеязычества нельзя отказаться, оно либо есть, либо нет. Что ты думаешь о том, что можешь разговаривать со змеями?
Услышав вопрос, Гарри весь напрягся и резко сел.
– Я ненавижу это, – признался он. – Я ненавижу то, что во мне есть частичка Вольдеморта. Почему я не могу быть нормальным? Я не хочу быть уродом.
Люпин придвинулся к парню, не осознавая того, что его тело напряглось, что не укрылось от Гарри.
– Кто-то говорил тебе, что ты урод? – резко спросил он.
Поняв, что сказал слишком много, мальчик немедленно побледнел и закрыл рот руками. Именно поэтому он не хотел никому говорить о своей жизни на Прайвет Драйв. Юноша не желал злить кого-либо. Мысленно ругая себя, Гарри пытался быстро придумать правдоподобную ложь, но у него это явно не получалось.
– Гарри, я не злюсь на тебя, – отвлек парня мягкий голос профессора. – Я просто не понимаю, как кто-то может сказать что-нибудь подобное. Ты не урод. Я даю тебе слово, как волшебник и друг твоих родителей.
Парень, в конце концов, посмотрел на профессора мокрыми от слез глазами. Все, что сказал мужчина, звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. С тех пор как Гарри себя помнил, он не хотел ничего больше, чем быть нормальным, и вот, сейчас, наконец-то, кто-то говорит ему то, что он отчаянно желал услышать.
Профессор еще немного придвинулся к юноше, при этом до сих пор находясь достаточно далеко от него, чтобы Гарри чувствовал себя комфортно.
– Я могу понять, если ты не хочешь говорить об этом сейчас, но, пойми меня правильно, чем дольше ты не будешь принимать этого, тем дольше их отношение будет воздействовать на тебя, – сказал он ласково. – Никто не собирается давить на тебя, однако, если все было настолько плохо, насколько мы считаем, тогда мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ты не возвращался туда.
После слов профессора Люпина, Гарри долго размышлял, бесконечные вопросы терзали его. Условия были неплохими.
– Но где я буду жить? – спросил он. – У меня нет больше родственников, а все остальные живут своей жизнью.
– Я уверен, мы что-нибудь придумаем, – сказал Люпин, подбадривая парня. – Никто не заслуживает такой жизни. И мне все равно, кто он.
В Гарри зародилось надежда исполнения его второго желания. Уехать от Дурслей и никогда не возвращаться. Была лишь одна проблема.
– А что насчет Полуночника? – спросил юноша неуверенно. – Он наверно голоден и потерян.
Люпин улыбнулся, по-видимому, его забавляла привязанность мальчика к животному.
– Как давно у тебя эта собака? – спросил он.
– Э… где-то неделю, – сказал Гарри. – Я нашел его, пытающегося уснуть в кустах заднего двора. Он был не похож на остальных собак, с которыми мне приходилось встречаться. Он был очень добр ко мне.
Заметив шокированное лицо профессора Люпина, парень отвернулся, почувствовав стыд за то, что так быстро и слепо поверил незнакомому животному.
– Он защищал меня, – добавил он тихо.
– Так это бездомная собака, – подвел итог Люпин, но при этом он явно думал о чем-то другом. – Как он выглядел? Как Грим?
Гарри посмотрел на профессора явно смущенно.
– Что такое Грим? – спросил он.
Уже не в первый раз Гарри попадал в такую ситуацию, когда не знал чего-либо общепринятого о волшебном мире, но что поделать, если его никто никогда не обучал этому.
Люпин облизнул пересохшие губы, от этого мальчик понял, что профессор нервничает. Юноша не понимал, что происходит. И ему это явно не нравилось. Однако он, точно, сам не понимая почему, знал, что Полуночник никогда ему не навредит.
– Полуночник, как ты его назвал, очень большая черная собака с синими глазами? – осторожно спросил мужчина.
Гарри лишь разочарованно кивнул. Он должен был знать, что иметь такого компаньона, как этот пес, было слишком хорошо для него.
– Ох, он Ваш? – спросил он, когда, наконец, отвел свой пристальный взгляд от профессора. - Я прошу прошения. Я не собирался забирать его у Вас. Просто, он был единственный из окружающих меня, которому я был не безразличен.
Люпин вздрогнул после последних слов парня, сам того не понимая, Гарри, рассказывал профессору о своей жизни дома, понемножку, по крупицам.
– Он тебе, что-нибудь делал? – спросил Люпин ласково. – Он не причинял тебе боли?
Гарри покачал головой.
– Он просто слушал, – ответил он тихо. – Я… я был расстроен. Я не хотел работать весь день, когда Дурсли ничего не делали. Полуночник стал для меня кем-то вроде родственника, что-то забытое, из далекого прошлого, или что-то вроде этого. Я не знаю, как это объяснить по-другому. Он, просто, мой друг.
– В ком ты отчаянно нуждался, – продолжил за него Люпин, тем самым, давая понять парню, то, что он его понял.
– Я не ругаю тебя, Гарри, – начал профессор осторожно, после паузы, – мне просто любопытно. Большинство людей будут обсуждать появления друга – большой, черной собаки, как эта. Как ты умудрился держать такого пса, без ведома дяди и тети?
Юноша пожал плечами.
– Это не было сложно, – сказал он спокойно. – Дурсли оставляли меня одного, их не бывало дома весь день. Полуночник оставался на улице, пока они не уходили спать, потом я проводил его в дом. Так как я готовил утром завтрак для всех, то мне не было трудно выпускать его до того, как они проснуться.
Профессор Люпин улыбнулся и встал.
– Очень умно, – сказал он. – А сейчас ты должен отдохнуть. Мы сможем поговорить побольше позже, туда же войдут несколько историй о твоих родителях. Я поговорю с Дамблдором о Полуночнике, хорошо?
Гарри не смог ответить, поэтому лишь улыбнулся. Он не мог не признать, что после лечения с помощью подобия родительской любви, ему стало намного лучше. Миссис Уизли, конечно великолепна в роли матери, но она была матерью Рона. У нее в самой дома хватало проблем, чтобы еще беспокоиться о сироте.
– Обещаете? – спросил он с надеждой
Старый друг родителей успокаивающе похлопал по плечу Гарри и сказал:
– Обещаю.
Почувствовав себя очень уставшим, Гарри лег обратно на кровать, и повернулся на бок, чтобы было удобно. Профессор Люпин поправил его одеяло. Чтобы какой-то почти незнакомец поправлял кому-либо одеяло - этобыло, по крайней мере, странно, но не для юноши. Профессор уже был для него ближе, чем кто-либо из старших. Было что-то в этом человеке… Что-то близкое.
Уже засыпая, юный гриффиндорец почувствовал, как Люпин снял с него очки и поправил волосы, падающие на глаза. Эти простые касания показались ему такими знакомыми, но он не мог вспомнить откуда. Чувствуя себя слишком расслабленным, чтобы беспокоиться, Гарри позволил себе уплыть в мирное царство Морфея.
Когда Ремус Люпин заметил, что Гарри уснул, он поспешил поскорее попасть из больничного крыла в кабинет Дамблдора. Мальчик поведал ему достаточно, чтоб понять, что жизнь Гарри Поттера не была такой, какой казалось всем. Он, конечно, не был избалован и любим. Он был одиноким и смущенным мальчиком, который нуждался в ком-либо, кто его полюбит таким, какой он есть.
Быстро пробормотав пароль, Ремус поспешил подняться по лестнице и вошел в кабинет профессора Дамблдора, где застал директора не одного. Минерва МакГонагаллл сидела рядом с обезумевшей от горя Моли Уизли, а Артур Уизли тихо разговаривал с Дамблдором. Молодому профессору эта сцена явно не понравилась.
– Директор, что-нибудь случилось? – спросил Люпин.
Директор Хогвартса обратил свое внимание на вновь пришедшего.
– Ремус, присядь, пожалуйста, – мягко сказал он – Мы тут как раз обсуждали дальнейшую жизнь Гарри. Может, у тебя, будут какие-то предположения? Я надеюсь, что у вас была очень продуктивная беседа.
Люпин кивнул.
– Вы не представляете себе насколько, – начал Люпин, сев в стороне от МакГонагаллл. – Я удивляюсь, как может человек настолько поменяться. Ребенок – Гарри, которого я помню, был любим и счастлив. Этот Гарри - его полная противоположность. Знали ли вы, что он подвергался как физическим, так и моральным оскорблениям, наносимыми Дурслями?
– Оскорблениями? – прозвенел голос профессора трансфигурации, выпрямившейся на стуле. – О чем ты говоришь, Ремус?
Посмотрев на всех, Люпин осознал, что никто из них не понимают то, о чем он говорит. Они не знали о настоящей жизни Гарри Поттера.
– Так, скажу, что я не сильно удивлен… – сказал он всем. – Мы просто разговаривали и из уст Гарри несколько раз проскакивали кое-какие слова. По-видимому, Вернон Дурсль внушил Гарри, что он урод и никто больше. Он боится признавать себя змееустом из-за реакции одноклассников в прошлом году. Он считает себя бременем для всех. И, по-моему, это и была причина, почему он никому не говорил о жизни на Прайвет драйв.
Стоящий до этого, Дамблдор тяжело сел за свой стол, яркие искорки в его глазах потухли. Артур Уизли устроившись около жены, взял ее руку. Сама Молли Уизли почти плакала, но больше всего Ремуса удивила реакция МакГонагаллл. Она уставилась на Дамблдора с яростью в глазах, которых Люпину прежде не доводилось видеть. Это было страшно.
– Что еще Гарри открыл? – спросил Дамблдор мёртвым голосом.
Посмотрев обратно на директора, Люпин не мог не увидеть сожаления и грусть в его глазах.
– Гарри очень неохотно рассказывал о Дурслях или о чём-либо ещё, что могло бы разозлить меня, – еле выговорил он. – Я считаю, что Дурсли вымещали на нем всю свою злость, заставив его поверить, что все взрослые будут такими же. Он лишь, более-менее, расслаблялся, когда мы говорили о Полуночнике.
– Ах да, эта таинственная собака, – заинтересовался Дамблдор, – насколько мне известно, Вернон Дурсль и его семья не позволяли иметь домашних животных. Мне было очень сложно уговорить их впустить Хедвигу.
– Они не знали о животном, – сказал Люпин. – Пес был бездомным, Гарри нашел его приблизительно неделю назад. Складывается впечатление, что мальчику нужен был кто-то, с кем он мог бы поговорить, кто мог бы выслушать его, или, как он сказал, "кто бы не ненавидел его"…. На данный момент, я считаю, что посылать Гарри в какую-либо семью, даже такую как Уизли, ни к чему не приведет, а, возможно, даже навредит. У него нет больше родственников, и он об этом знает. Из-за Дурслей мальчик прожил всю жизнь, как пятое колесо, ему нужно время, чтоб придти в себя и научиться тому, что у него есть права на любовь и быть любимым, как у нормального ребенка.
– Но он любим, – запротестовала Молли Уизли, – мы любим его как собственного сына. Мы позаботимся о нем, особенно сейчас, когда Сириус Блэк на свободе.
– Гарри нуждается в тех, кто бы заботился о нем, Молли, – сказал Дамблдор успокаивающе. – Однако, он не знает, что случилось. Он не имеет понятия о том, что был похищен. Гарри даже не знает о Сириусе Блэке и, что он сделал.
– Вы думаете о том рассказывать ему или нет, – сказал Ремус, приподняв брови. – Гарри должен знать… все о Блэке. Мы не должны позволить, чтоб он узнал это из других источников. Я думаю, чтобы завоевать его доверие мы должны быть честны с ним.
– Нет! – выкрикнула миссис Уизли. – Он всего лишь ребенок! Если он узнает, то…
– Да, он очень разозлиться на нас, – сказал Ремус, припоминая пугающе-безразличный взгляд юноши. – У него есть право знать это. И если мы приобретем его доверие и объясним ему, что есть люди, к которым он может обращаться, то, скорее всего, он не пойдет на встречу с Сириусом Блэком один. Разве не этого мы хотим?
– Я согласен, – сказал Артур Уизли, заработав косой взгляд от жены. – Извини Молли, но мы не можем позволить Гарри показаться первого сентября перед одноклассниками, которые знают о нём больше, чем он сам. Я знаю, что Малфой младший точно захочет высказаться, чтобы навредить. Да и Рон не сможет держать язык за зубами.
– Интересные перспективы, – пробормотал Дамблдор. – Я согласен с вашим мнением, Артур. Я, конечно же, хотел, чтобы Гарри не знал о Блэке настолько долго, сколько это возможно, однако ему нужно рассказать. Вопрос только, кто приоткроет завесу?
По тону Дамблдора Ремус понял, кто расскажет новость. Он так же знал, что это будет самый сложный разговор в его жизни…

Глава 6. Дементоры

Есть разнообразие эмоций, которые появляются после того, как осознаёшь, что сделал что-то невероятно глупое. Сначала, это шок. Невыносимый и страшно тяжёлый. Гарри испытывавшему подобные эмоции каждая минута казалась вечностью. Если Полуночник и есть Блэк, то почему собака хотела защитить его от дяди Вернона? Почему пес, казалось, заботился и симпатизировал ему, когда все говорят, что этот человек хочет его смерти?
Как только первоначальный шок прошёл, Гарри почувствовал себя виноватым. Он знал, что что-то было не так с Полуночником. Доказательства были там, в самом начале. Полуночник вёл себя больше по-человечески, чем по-собачьи. Почему он просто не открыл себе глаза, чтобы увидеть правду? Как он мог быть так глуп? Он рассказал Сириусу Блэку ВСЁ!
К вине добавился гнев. Он злился на себя, на Блэка, и даже на Дамблдора за то, что он скрыл всё это от него. Вспоминая свою беседу с профессором Люпином, Гарри понял, что этот человек знал правду о Полуночнике, и это моментально разрушило его доверие к молодому преподавателю. Почему все всегда должны знать о его жизни больше, чем он сам? Почему никто не может честно довериться ему? Неужели он просит слишком много?
Очевидно, да.
Гнев и вина больше не действовали на Гарри как батарея. Профессор Дамблдор не врал Фаджу, когда упомянул о тренировке. Сказать, что все были в шоке когда нашли палочку Гарри у него в чемодане – это ничего не сказать. Почему Блэк охотно вернул палочку когда у него самого её не было? Это не было похоже на настоящее похищение.
Как только Гарри вышел из больничного крыла, он бросился в водоворот уроков, состоящих как из магловской, так и магической защиты. Профессор Люпин учил Гарри как физически защитить себя, в то время как Дамблдор, Флитвик, МакГонагалл и даже Снейп обучали его различным аспектам магии. Профессор Флитвик, конечно же, обучал его чарам, МакГонагалл обучала простым превращениям, которые могли быть полезными в жизни и в опасных для жизни ситуациях (созданию оружия и многому другому), а Снейп рассказывал ему о растениях и травах которые могли быть полезны при излечении тяжёлых травм, профессор Дамблдор же соединял все аспекты вместе.
Гарри быстро прогрессировал, решив не повторять одной и той же ошибки дважды. Он больше никогда не доверится вслепую кому-либо или чему-либо из-за своих эгоистических желаний. Он больше никогда не позволит своим эмоциям одержать верх над собой. Он больше никогда не будет жертвой.
Две недели Гарри ничем не занимался кроме учёбы и тренировок. Преподаватели и Уизли хотели отпраздновать его день рождения, после его выздоровления, но Гарри отказался. Он не хотел, на что-либо отвлекаться. Он больше не мог себе позволить никаких безумий.
Эта навязчивая идея не осталась незамеченной профессорами. Сейчас Гарри был в гостях у профессора Люпина, хотя он редко проводил там время. Люпин должен был буквально вырывать время на то, чтобы мальчик поел, и почти приказывал ему, чтобы он спал. Гарри в конечном счёте рассказал профессору Люпину, что его начали бить после телефонного звонка и ещё о некоторых деталях его жизни у Дурслей. Это было то, что все хотели услышать, это давало им возможность «вернуть» его обратно.
Гарри никому не сказал, что Полуночник и Сириус Блэк – одно и то же лицо. Кроме Профессора Люпина, никто не должен знать об этом маленьком секрете. Хотя, это вероятно не самый правильный шаг, Гарри решил не раскрывать свои знания Люпину. Если человек хочет, чтобы Гарри доверял ему, он должен вернуть его расположение.
Никто не знал, что вынудило мальчика вырасти за ночь и Гарри планировал оставить всё как есть. Он не нуждался в том, чтобы каждый подтвердил то, что было правдой: он был просто идиотом.

Одним ранним утром, в середине августа, Гарри проснулся раньше других, он всегда делал так. Часть его магловского обучения с Профессором Люпином требовала, чтобы он совершал пробежку каждым утром и вечером. Сначала это было трудно в его ослабленном состоянии, но Гарри скоро натренировался так, что мог пробежать два километра два раза в день и даже не вспотеть. Это было расслабляющее упражнение, которое Гарри обычно делал один, и которое давало ему время подумать, о чём ему хотелось.
Остаток Хогвартских каникул, казалось, был и наказанием и благословением для него. Хорошо было то, что Гарри не должен был выносить шёпоты и взгляды одноклассников и родственники не называли его уродом. То, что он занимался с каждым учителем отдельно, помогло освоить теорию до занятий. Плохо же было то, что Гарри был одинок и под присмотром целый день. Все время казалось, что его преподаватели наблюдают и ждут чего-то, что должно случиться во время его занятий. Профессор Снейп даже попробовал начать язвить, напоминая Гарри, насколько он высокомерен и безрассуден.
Гарри не реагировал на это. Он оставил попытки убедить людей увидеть его таким, каким он в действительности есть. Если они хотят верить в какую-то ложь, пусть верят. Профессор Снейп составил своё мнение о нем, когда Гарри два года назад вошёл в Большой Зал и ничто не изменит его. Как и мнение кого-то другого в волшебном мире.
Настолько тихо, насколько возможно, Гарри оставил апартаменты Профессора Люпина и отправился на бег. Хотя никто ничего ему не сказал, он знал что профессор Люпин нехорошо себя чувствует. Он, казалось, выглядел ещё более бледным и слабым эти несколько дней. Из-за этого Гарри решил, что лучше дать человеку поспать, особенно учитывая то, что Люпин сделал для него, он был его опекуном и многое другое.
Прохладный утренний воздух освежал и сразу гасил вялую сонливость. Солнце только начинало подниматься по озеру, видом которого Гарри никогда не уставал любоваться. После упражнений, Гарри начал бегать по своему обычному маршруту, который обозначил для него Люпин. Достигнув озера, Гарри сократил береговую линию к передним воротам. Если он поддерживал этот распорядок, то успевал перед завтраком прочитать главу по чарам.
Внезапно температура резко понизилась. Его собственное дыхание, казалось, было поймано в его груди. Он тонул в холоде. Он не мог двигаться, не мог говорить. Его глаза закатились, он услышал чей-то крик, буквально заполнивший его голову. Кричала женщина и казалось, что может остановиться его сердце. Хотелось плакать от боли. Он хотел помочь ей.
Кто-нибудь, помогите!
– Гарри! Гарри, проснись!
Кто-то прижал его к своей груди, но у Гарри не было сил даже для того чтобы попытаться узнать кто это. Его тело будто заморозили. Прошла минута, прежде чем Гарри понял, что он дрожит. Его тошнило, и он чувствовал, что просто не может двигаться.
Звук голосов заставил Гарри вернуться к реальности.
– Мы не сможем нечего сделать для него здесь, Люпин. Ему нужна медицинская помощь!
– Я знаю Северус, – отчаянно сказал професор, потом снова переместил руки, чтобы Гарри было удобней. Крепко держа подростка, Люпин встал и вместе со Снейпом поспешил назад. Всё, что происходило вокруг них, было каким-то размытым пятном.
Люпин чувствовал дрожащее дыхание Гарри и мог только надеяться, что они не слишком опоздали.
Как только они вошли в больничное крыло, Люпин осторожно уложил Гарри на ближайшую кровать и наколдовал чашку горячего шоколада, в то время как Снейп отправился на поиски мадам Помфри. Поддерживая мальчика, профессор медленно поил его горячей жидкостью.
– Давай, Гарри, – бормотал Люпин. – Пожалуйста, проснись. Пожалуйста, не уходи от нас.
Гарри застонал. Он чувствовал теплоту, медленно распространяющуюся по всему телу и почти отгоняющую холод. Что-то тёплое струилось по горлу. Неимоверным усилием Гарри открыл глаза и, осмотревшись, увидел, приобретающего очертания, профессора Люпина. Он выглядел расстроенным, интересно почему?
Горячая жидкость струилась вниз по горлу Гарри, но на сей раз Гарри осознал это и начал закрывать рот. Это испугало Люпина и вывело из раздумий. Люпин быстро поставил на стол чашку с горячим шоколадом и осторожно помог мальчику устроиться поудобней. Без единого слова Люпин быстро накрыл Гарри одеялом и вздохнул с облегчением.
– Ты знаешь кто я, Гарри? – мягко спросил Люпин.
Гарри слабо кивнул. Его веки становились всё тяжелее, и он медленно погрузился в дрему. Мальчик мог только надеяться что женщина, которую он слышал сейчас в безопасности.
* * *
– ЧТО, ВО ИМЯ МЕРЛИНА, ОН ДЕЛАЛ ТАМ ОДИН?! – кричала Миссис Уизли. – ОН ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ В БЕЗОПАСНОСТИ ЗДЕСЬ!
Это был не самый приятный способ просыпаться. Он все еще чувствовал себя истощенным, но знал, что это лучше чем игнорировать Миссис Уизли. Открыв глаза, он осмотрелся в поисках своих очков. Затем Гарри медленно сел и заставил себя проснуться. Он быстро нашёл очки на столе возле кровати и, одев их, увидел группу людей собравшихся возле двери. Казалось, что все преподаватели вместе с Мистером Уизли отчаянно пытаются успокоить Миссис Уизли. Почему она была так расстроена?
– Гарри всегда бегал по утрам, Молли, – спокойно говорил Дамблдор, но нормального приятного тона не было. – Это часть тренировки, которую мы обсуждали с тобой. О прибытии Министра не было известно. Если бы мы знали, что он привезет Дементоров, мы ни за что бы не позволили Гарри выйти из замка. Я уверяю тебя, Гарри в безопасности здесь.
Гарри сразу побледнел. Это были Дементоры? Как смог Сириус Блэк выносить это двенадцать лет? Как вообще кто-либо мог? От простой мысли о преодолении такого длинного срока у Гарри мурашки побежали по спине. В течение нескольких минут он жалел заключенных в Азкабане. Ничто в мире магглов и близко не стояло с этой жестокостью.
– Гарри в порядке, Молли, – мягко сказал, мистер Уизли. – Вспомни, Гарри плохо реагирует на громкие голоса. Пожалуйста, постарайся успокоиться.
Миссис Уизли устало вздохнула.
– Я просто так беспокоюсь за него, – сказала она дрогнувшим голосом. – Этот бедный мальчик пережил за это лето больше, чем кто-либо за всю жизнь.
В это время пробуждение Гарри заметили.
– Мистер Поттер, – облегчённо сказала мадам Помфри, подходя к его кровати. – Ложитесь обратно, – Гарри сделал так, как велела ему медсестра, и позволил ей осмотреть себя. Чья-то холодная рука опустилась на его лоб.
Гарри поднял голову и увидел улыбающуюся миссис Уизли, которая скорее плакала, чем улыбалась.
Гарри медленно оглядел толпу вокруг своей кровати и застонал, когда закрыл глаза.
– Я потерял сознание, да? – спросил он дрогнувшим голосом.
Послышалось несколько смешков.
– Ты не сделал ничего плохого, Гарри, – мягко сказал Дамблдор. – Однако, учитывая твою реакцию на Дементоров, я должен настоять на том, чтобы поменять твоё место обучения. Я извиняюсь за то, что случилось этим утром. Позволяя нескольким Дементорам стоять на страже, Корнелиус, видимо полагает, что это необходимо для защиты Хогвартса и студентов от Сириуса Блэка.
– Мы не согласны с этим, Гарри, но министр очень настойчив, – добавил Люпин. – Он утверждает, что так будет безопасней для тебя, тем более, что Блэк уже похитил тебя один раз. Ты помнишь, что я рассказал тебе о Дементорах?
Гарри медленно кивнул и посмотрел в сторону от его расстроенных глаз, которые, казалось, чего-то ожидали от него. Он ненавидел эти взгляды, которые были скорее частыми, нежели редкими.
– Как мне может что-то помочь, если они делают меня беспомощным? – спросил Гарри, скорее себя, чем других.
Профессор Дамблдор сел на край кровати и посмотрел на Гарри с состраданием.
– Я понимаю, что ты расстроен, Гарри, – сказал он.
– Я боюсь, что должен извинится перед тобой за то, что лишаю тебя ещё кое-чего, – добавил Дамблдор. – Студентам на их третьем году и выше позволяется в свободные от учёбы дни в течение учебного года посещать деревню Хогсмид, столько раз, сколько разрешат их опекуны. Из-за сложившихся обстоятельств, я должен настоять на том, чтобы ты не участвовал в этих походах.
Гарри медленно повернул голову и посмотрел на Дамблдора, минутой позже он опять направил свой взгляд в сторону. Опять он должен отличаться от других, потому что он мальчик-который-выжил. Почему хоть один раз он не может быть просто нормальным?
– Это из-за массового убийцы, который пытается меня убить или из-за того, что у меня фактически нет больше опекуна? – спросил Гарри разбитым голосом.
Некоторое время никто не отвечал. Гарри чувствовал, что его глаза наполняются слезами, но пытался перебороть их, и не показывать, так же как он делал много лет подряд. Почему он должен всегда отставать во всём? Он понимал, что профессор Дамблдор просто пытается защитить его, но это всё-равно казалось несправедливым.
– Насколько бы это не было неприятно признать, Хогсмид просто недостаточно безопасен для тебя, – мягко начал Дамблдор. – Деревню всё время обыскивают, но там есть много потайных мест, которые могли остаться незамеченными. Дементоры патрулируют вместе с несколькими аврорами, чтобы гарантировать безопасность школьников, но пока Сириус Блэк сосредоточен только на тебе.
– Наиболее вероятно, – продолжил директор, – что теперь, когда ты здоров, он попробует похитить тебя снова.
Все понимали, что вопрос был закрыт. Гарри должен был признать, что был рад тому, что Профессор Дамблдор наконец-то был честен с ним и имел все претензии на следующий вопрос. Для начала…

Глава 8. Факультативные программы

Солнечный луч, попавший на глаза мальчика, вывел его из мирного сна. Он не помнил, как уснул, но он так же не помнил, как засыпал, примерно, с дюжину раз в течение последнего месяца. Найдя на ощупь на прикроватной тумбочке свои очки, натянув их на лицо и осмотревшись, Гарри выругался.
Он был в Больничном крыле. Он провел тут всю ночь.
"Малфой не упустит случая выдать это при всех".
Разозленный на себя и Мадам Помфри, Гарри быстро одел вчерашнюю одежду и покинул крыло, убедившись, что взял книги и палочку, пока его кто-либо не остановил. Коридоры школы были пусты, говоря Гарри о том, что еще достаточно рано. С тех пор, как ему пришлось сидеть на домашне-замковом аресте, он достаточно хорошо изучил школу, и найти наикратчайший путь куда-либо не составляло труда, гостиная Гриффиндора не была исключением.
Ему сообщили пароль от гостиной ещё несколько дней назад, иначе картина его бы не пропускала. Внутри было настолько тихо, что даже давило на уши. Неприятно вздрогнув, Гарри быстро вбежал в свою спальню. Войдя настолько тихо, насколько возможно, он подкрался к своему чемодану. Храп Невилла, тяжелый вдох Рона, Дина и Симуса означали, что все еще спят. Переведя взгляд на будильник Лонгботтома, Гарри понял, что еще только полшестого. Неудивительно, что все еще спят.
Переодевшись, юноша взял свою книгу и покинул комнату, пока ни кто не проснулся. Решив прочитать несколько глав до урока и подумать, что он скажет Рону и Гермионе, чтобы они не смотрели на него как на сломавшегося друга. Гарри уже ощутил на себе достаточно подобных взглядов, в основном от учительского состава.
Войдя в Большой Зал, Гарри уже не обратил внимание на пустоту и сел за Гриффиндорский стол. Тарелки и серебреные приборы, как всегда, стояли, но еды пока еще не было. Послушав урчащий от голода желудок, молодой Поттер открыл книгу и начал читать. Его удивляло то, что на свете существует столько щитов, что даже в голове не укладывалось, как такое количество заклинаний человек может запомнить. Существует множество различных движений палочкой, определяющих свойства щита.
Гарри настолько увлекся чтением, что даже не заметил появление еды. Однако ароматы невозможно было игнорировать. Он сразу смог почувствовать запах яиц, сосисок, бекона и кекса. И его желудок снова заурчал. Раздражительно простонав, юный гриффиндорец стал наполнять рядом стоящую тарелку. Подперев книгу кувшином с соком, Гарри продолжил читать.
Когда он, наконец-то, закончил главу, Гарри отодвинул тарелку и стал мысленно вспоминать прочитанное. Закрыв глаза, парень повторял движение палочки и руки. Некоторые повторить в точности не получилось, но остальные он воспроизвел так же как в книге, что его очень обрадовало. На этом он решил прекратить свое занятие.
Открыв глаза, Гарри удивленно отпрыгнул назад, оказывается он был не один, чуть ли не падая при этом. Еле удержав равновесие и закрыв книгу, юноша посмотрел на взволнованного профессора Дамблдора.
– Э… Доброе утро, профессор, – сказал Гарри, нарушая установившуюся тишину. – Я не слышал, как вы вошли.
Директор Хогвартса улыбнулся и наклонился поближе к парню.
– Такое обычно случается, когда ты глубоко в себе, – сказал он ласково. – Что-то ты сегодня рано. Ты не хочешь что-либо обсудить?
Помотав головой, Гарри честно ответил:
– Нет, сэр.
Такие разговоры и проходили между ними в течение прошедших нескольких недель. Проблема была в том, что Гарри не знал был ли профессор при этом серьезен или вежлив. Серьезным был бы вопрос типа "Я знаю, что тебя что-то гложет, не хочешь поговорить об этом?", в то время как вежливая форма была бы как "Если хочешь поговорить, то я рядом".
Профессор сохранил тишину на мгновение, прежде чем выпрямился.
– Очень хорошо, – сказал он, кивая. – Я знаю, что у тебя был вчера тяжелый день, Гарри. Люпин сказал мне, что ты слышал свою маму там, в поезде. Если ты хочешь обсудить это или у тебя есть вопросы, то мой кабинет постоянно открыт для тебя.
– Спасибо, сэр, – сказал Гарри вежливо. Разговор о вчерашнем был последним о чем он хотел бы поговорить, однако ему не хотелось казаться не вежливым, отказываясь от предложения Дамблдора. Как можно говорить о чем-либо, как это? Гарри отметил, что ему все еще трудно говорить о душевных проблемах. Дурсли ими не интересовались, так почему кому-то должно быть не все равно.
Дождавшись, когда Гарри дойдет до учительского стола, Гарри вновь открыл книгу. Он чувствовал себя не в своей тарелке, когда был с кем-то в помещении, в особенности если это был профессор Дамблдор. Он не знал почему, но он просто не понимал, как ему вести себя при директоре. Возможно, это было из-за того, что профессор взял на себя роль "терпеливого дедушки" для него. И он знал, что должен сделать так, чтоб "семья" им гордилась.
Следующей вошла Профессор МакГонагалл, хотя Гарри и не поднимал взгляда с книги, он был уверен, что "строгая бабушка" поменяла направление своего движения. Сейчас она направлялась в сторону гриффиндорского стола и, остановившись на секунду, положила руку на плечо своего ученика, а он, в свою очередь, посмотрел на учителя по преобразованию через плечо и ласково улыбнулся. А профессор пошла дальше к учительскому стола, улыбнувшись в ответ.
После нее вошел профессор Снейп и, строго посмотрев на Поттера, занял свое обычное место рядом с МакГонагалл. Через пару минут в Большой зал стали просачиваться первые заспанные ученики. Большинство из них не замечали Гарри, но те, кто замечал, начинали перешептываться. Вскоре юноша задавал себе вопрос, о чем это они говорят. Знали ли они только о том, что его похитил Сириус Блэк, или ещё и о его реакции на присутствие Дементоров.
Гарри хотелось жить нормальной жизнью, настолько это его затрагивало.
Фред и Джордж пришли вместе с основной частью Гриффиндора и сразу сели возле Гарри, игриво подтолкнув его, чтоб самим усесться возле друг-друга. Они выглядели немного уставшими и с, явно не свойственным им, напущенным весельем. Гарри не мог вспомнить, видел ли он близнецов Уизли серьезными, но в этом случае они недалеко от нее ушли.
– Э… что-то случилось? – спросил Гарри, не зная, хочет он слышать ответ, или нет.
Оба близнеца медленно посмотрели на него, симпатия была явно выражена на каждой клеточке их лица. Гарри ненавидел, когда на него так смотрели.
– Дамблдор вчера рассказал о Дементорах, "охраняющих" школу, – сказал Джордж. – Он так же упомянул, что они заставляют людей переживать их самые худшие воспоминания.
– Рон… э-э…. ну, у него соскочило, что ты слышал, как убивали твою мать, – добавил Фред.
Гарри закрыл глаза и, с глухим стуком, уронил голову на стол. Это был не тот путь, с которого он хотел начать свой первый день в Хогвартсе. Сейчас, наверное, все будут смотреть на него и шептаться. Юный Поттер не желал внимания и оно, конечно же, не было нужно ему. Почему люди не могут смотреть на него как на обычного парня тринадцати лет? Неужели он так много просит?
– Сколько знают? – спросил он тихо.
– Ну… ты ведь знаешь Рона, – сказал Джордж. – Он никогда не думает прежде чем что-либо сказать, и говорил об этом вчера во время ужина. Так что все сидящие по близости слышали…
– …и они рассказали всем вокруг них, – подхватил слова брата Фред. – И так далее…
– …и так далее, – повторил Джордж. – Так что я не совру тебе, если скажу, что знают почти все, если не всё, – неожиданно лицо говорившего сменилось с симпатии на дьявольскую ухмылку, – но не беспокойся, Гарри, мы показали ему его ошибку.
Гарри инстинктивно посмотрел на близнецов широко открытыми глазами. Ему не понравилось то, как выглядели их лица. Они явно сделали что-то плохое.
– Что вы сделали? – спросил он осторожно, затем подумал: "Хочу ли я знать об этом"
Фред и Джордж лишь подмигнули ему и вернулись к завтраку. Это, определенно, ни к чему хорошему не приведет. Покачав головой, Гарри вернулся к своему заброшенному завтраку, стараясь ни о чем не думать, но это ему явно не удавалось. Осуждая взгляд близнецов, юный Поттер понял, что вскоре он узнает, что они натворили. Он лишь надеялся, что они не трансфигурировали Струпика в паука или что-либо такое.
Уже подошёл весь преподавательский состав школы (все ласково улыбались при встрече с Гарри), так что Главы Домов начали раздавать расписание. Получив свое, юный Поттер снова почувствовал ободряющее похлопывание по плечу. Подняв глаза, юноша увидел Профессора МакГонагалл. У нее, как всегда, был строгий вид, однако гриффиндорец увидел в её глазах жалость. Наклонившись к нему, профессор тихо, чтобы никто не мог услышать, прошептала:
– Гарри, встретимся через десять минут в Главном Холле.
Наполовину смущенный, наполовину испуганный, Гарри лишь кивнул головой, соглашаясь. Насколько он помнил, он не делал ничего такого, что могло бы привести к подобному разговору.
Гермиона влетела в Большой Зал, выведя Гарри из раздумий. Она выглядела очень возмущенной и, достигнув Фреда и Джорджа, остановилась.
– Что вы двое наделали?!? – сказала она громко, привлекая всеобщее внимание. – Рон теперь отказывается покидать общую комнату! Как вы могли покрасить его волосы в розовый в первый учебный день? Известно ли вам, насколько сегодня важный день?
Близнецы Уизли посмотрели в начале друг на друга, затем на Гермиону.
– О чем ты вообще говоришь? – спросили оба невинно.
Гарри выбрал именно этот момент, чтоб ускользнуть незаметно. Профессор Люпин научил его тихо ходить и скрываться в толпе. Ему точно понадобится сегодня эти знания. Идя возле стены, Поттер добрался до Главного Холла, не привлекая чьего-либо внимания. МакГонагалл еще не подошла, однако наш герой не расстроился, а даже наоборот, он был рад, что смог уйти от Гермионы незамеченным. Её ничто не смогло бы остановить до тех пор, пока она не узнала бы правду.
Через пару минут "строгая бабушка" подошла. Должно быть, она заметила, что парень нервничает, потому что ее лицо смягчилось, еще до того как она подошла.
– Не беспокойся, Гарри, – сказала она мягко. – Ты ничего не сделал. Я просто хотела поговорить с тобой о твоем первом уроке. Я заметила, что первым у тебя идет Прорицание и подумала, что лучше тебя предупредить: Профессор Треллони имеет привычку предсказывать смерть некоторым ученикам каждый год с тех пор, как она начала преподавать. Никто еще не умер. Учитывая твое прошлое, я советую не воспринимать слишком серьезно все, что она скажет.
Гарри кивнул и улыбнулся.
– Спасибо за предупреждение, Профессор, – сказал он, затем задумался о том, что МакГонагалл говорила о Треллони. – Я не помню Профессора Треллони, я не видел ее летом.
Преподаватель Трансфигурации усмехнулась.
– Эта женщина редко покидает святилище своего кристаллического шара и чайных остатков, – сказала она, затем рукой подняла голову Гарри, чтобы их взгляды встретились. – Если она причинит тебе хоть какие-либо проблемы, скажи об этом мне. Сибилла чаще всего сфокусирована на предвидении будущего, так что она не замечает прошлого и настоящего.
Юноша снова кивнул.
– Я скажу, – сказал он и затем, обхватив талию Профессора, обнял ее. – Спасибо, – сказал Гарри искренне.
Ему все еще казалось странным, что за ним следят столько людей, однако временами Гарри это всё же нравилось. Он был рад, что Профессор МакГонагалл предупредила его, иначе он и вправду принял бы все всерьез.
Через мгновение Профессор тоже обняла его.
– Всегда, пожалуйста, Гарри, – сказала она мягко. – Теперь, я полагаю, вы поможете мистеру Уизли. Я думаю, что он не заслужил того, что бы посещать первый день занятий с розовыми волосами, несмотря на то, что рассказал всем о произошедшем.
Гарри был полностью согласен с профессором, так что, попрощавшись, он поспешил в башню Гриффиндора. Пробежав через общую комнату, игнорируя перешептывания и взгляды одноклассников, он поднялся в свою комнату. Открыв дверь, юноша сразу посмотрел в сторону лучшего друга, который сидел на своей кровати со слезами на глазах. Его волосы были ярко-розовые, так что Гарри не удивился, что Рон отказался покидать комнату. Он бы не хотел, чтобы кто-либо увидел его с такими же волосами.
– Рон? – начал Гарри неуверенно, не зная, что можно сказать. – Э-э… ты в порядке?
Уизли посмотрел на друга, затем отвернулся.
– Не могу поверить, что мои братья сделали это, – сказал он трясущимся голосом. – Я ничего не хотел говорить, это просто вырвалось. Мне очень жаль, Гарри. Мы с Гермионой не поняли, что случилось. А потом Дамблдор рассказал о дементорах. Я догадался, я имею в виду…
– Я понимаю тебя, Рон, – сказал Гарри, войдя в комнату и закрыв дверь. – Я знаю, что ты не хотел этого, и ты знаешь, как я отношусь к моей известности. Я не хочу, чтоб люди обсуждали меня как последнюю новость, что сейчас и происходит. Я слышал, что обо мне и моем похищение писал Дневной пророк. Я не хочу, что бы кто-либо знал о моей личной жизни. Ты только представь, что теперь сделает Малфой! Я лишь хочу, что бы меня все оставили в покое.
Плечи Рона опустились, и он от стыда уставился в свои руки.
– То же самое сказала Гермиона вчера вечером, – пробормотал он. – Я знаю, что все испортил. Я знаю, какая я крыса. Сколько раз я могу просить у тебя прощения?
Гарри подошел к своей кровати и взял волшебную палочку. Развернувшись, он направил палочку на Рона, который выглядел удивленным.
– Не двигайся, – сказал он задумчиво. Затем, взмахнув, покрутив палочкой и пробормотав заклинание, юный волшебник стал наблюдать, как волосы друга начали становиться просто розовыми, а затем приняли свой естественный цвет. Убрав палочку в рукав, Гарри пошел собирать книги, которые ему сегодня понадобятся, бросив: «Иди, взгляни».
Надеясь, что друг не решил ему отомстить, Рон выбежал из спальни. А через пару минут он вернулся и крепко обнял Гарри.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – повторял Рон, пока не понял, что он делает, и не отошел. – Гермиона даже не представляла, что нужно делать, чтоб снять это заклинание. Как ты это сделал?
Гарри пожал плечами.
– Мне было скучно тут в последний месяц, так что я много читал, – сказал он. Это не было ложью, Поттер действительно много читал. Проблема была в том, что Гарри не был уверен, будет ли Рон держать язык за зубами. «Если разговор не ладиться, то пора сменить тему», – подумал ловец Гриффиндора и добавил, – собирайся, у нас первым уроком прорицания на верху Северной Башни.
Рон быстро сложил учебники и поспешил с Гарри на урок, где они и встретили Гермиону. Вид удивленной подруги насмешил Рона, а Гарри еле сдержался, что бы не засмеяться вслед за другом. Когда они вошли в класс, им показалось, что они попали в чайный магазин или что-то вроде того, но никак не в классную комнату. Пожав плечами, Гарри двинулся к свободному круглому столу и сел вместе с Роном и Гермионой.
Они еще доставали вещи, когда раздался мягкий голос из тени.
– Добро пожаловать на прорицания, – сказал он. – Я профессор Треллони.
После того, как все увидели женщину, Гарри понял, почему профессор МакГонагалл предупреждала его. Казалось, что у неё не все в порядке с головой и вообще, она была похожа на большое насекомое. Наверное так казалось из-за ее очков, которые делали глаза профессора слишком большими для человека. Гарри не был уверен. Все, что он понимал, так это то, что профессор МакГонагалл сказала ему не принимать слова Треллони всерьез.
– Прорицание – одно из самых сложных магических искусств, – продолжила профессор. – Этот предмет не может быть выучен просто из книг. Только тот, у кого есть внутреннее Око преуспеет, а другие только смогут понять, насколько это искусство трудное и тонкое.
Гермиона пребывала в гневе, в то время как парни еле сдерживали смех. Это, наверняка, будет единственный предмет, где они будут на равных с ней по успеваемости.
Профессор Треллони продолжала говорить о Внутреннем Взгляде и искусстве Ока. Она так же пыталась запугать некоторых студентов, задавая коварные вопросы о "влюбленности". Проблема была в том, что все верили ей. Профессор начала говорить о том, что они узнают в этом году, прежде чем объяснить гадание по чайным листьям.
Рон и Гарри обменялись своими кружками и, после нескольких минут размышлений и отгадывания того, что показывали листья, Поттер пришел к заключению, что его другу предстоит пройти через боль и страдания, но, в конце концов, он будет счастлив, что не имело какого-либо смысла. У Уизли были проблемы с распознаванием будущего Гарри, и ему пришлось позвать на помощь профессора Треллони. После нескольких минут все повыскакивали со своих мест, так как профессор громко вскрикнула и упала в ближайшее кресло.
Долгая тишина опустилась на комнату. Наконец, преподаватель восстановила самообладание.
– Мне так жаль, мой дорогой мальчик, – сказала она драмматично, посмотрев на Гарри с предельным состраданием в глазах. – У… у тебя Грим в чашке.
Мальчик посмотрел на нее с широко раскрытыми глазами. Вспомнилось, как профессор Люпин спрашивал его, не на Грима ли похож Полуночник. Он совсем забыл про тот вопрос.
– Простите? – спросил он в замешательстве.
Слова гриффиндорца шокировали преподавателя.
– Грим – гигантская черная собака, предзнаменование… ужасное предзнаменование скорой смерти! – крикнула она.
"И все?" - подумал Гарри саркастический. Вместо того, чтобы показывать свой страх и опасения, чего от него ожидали все присутствующие в классе, он улыбнулся.
– Это, должно быть, Полуночник, собака, которую я встречал летом. Я говорил, что он похож на Грима, возможно, это означает, что он вернется.
Все были шокированы словами Поттера.
– Мой мальчик, пожалуйста, не шути насчет Грима! – воскликнула Треллони. – Все, кто видел его, умерли.
Гарри сел обратно в замешательстве. Профессор МакГонагалл, вы задолжаете мне.
– Так как вы об этом узнали? – спросил он невинно. – Если все, кто видел Грима умирали, то как вы узнали о том, что они видели его? Если вам это о чем-либо говорит.
– Не все умерли сразу, – объяснила Треллони. – Так вы утверждаете, что фактический видели Грима?
Гарри помотал головой.
– Нет, Полуночник был беспризорным, беспризорным другом, – сказал он просто, взял свою кружку и снова посмотрел на чайные листья. – Это очень похоже на него. Гермиона, что произойдет, если ты увидишь домашнее животное?
Обернувшись на друзей, которые были удивлены поведением друга, Гарри подмигнул им, говоря, что он просто прикалывается.
Гермиона, еле сдержав улыбку, кинулась к книге.
– Если листья походят на домашнее животное, которое было утеряно, то это означает скорую погибель, или то, что они встретятся с хозяином вновь, – прочла она из книги и, подняв глаза на Гарри, пожала плечами. – Я полагаю, что мы можем только надеяться на лучшее.
Треллони была изумлена.
– Я… я думаю, на сегодня урок закончен, – проговорила она быстро. – До следующего раза.
Все еще находясь под впечатлением от урока, ученики начали собирать свои вещи. Покинув класс, они направились на Трансфигурацию в полной тишине, за исключением Гарри и Гермионы, которым было очень трудно сдержать смех. Войдя в класс, Поттер посмотрел на профессора МакГонагалл и кивнул ей. Он заметил, что она облегчённо вздохнула, и подмигнул ей. Настороженный взгляд преподавателя послужил ему сигналом о том, что следует рассказать ей всё после урока, что он и собирался сделать.
Когда урок начался, профессор МакГонагалл начала зачитывать лекцию про Анимагов (людей, которые могли превращаться в животных и обратно), затем, решив показать всё на примере, она превратилась в полосатую кошку, получив тем самым рассеянные аплодисменты. Превратившись обратно, МакГонагалл заметила, что больше половины класса смотрит на Гарри. Раздраженно оглядев всех, она задала домашнее задание и отпустила класс.
Пакуя свои вещи, Гарри сказал друзьям, что они встретятся на обеде. Он подождал, пока все не уйдут, и подошел к преподавательскому столу.
– Спасибо еще раз за предупреждение, профессор, – сказал он с улыбкой. – Вы были правы, Сивилла Треллони несколько эксцентричная.
Профессор МакГонагалл постаралась сдержать улыбку, однако не вышло.
– Могу я спросить, что произошло, Гарри? – сказала она.
Юный гриффиндорец пожал плечами.
– Она утверждала, что видела Грима в моем стакане, – сказал он просто. – Я воспользовался логикой, и… э-э… ну, она не согласилась со мной. Я сказал ей, что она увидела Полуночника вместо этого.
Преподаватель свободно засмеялась, чем удивила Гарри.
– Ох, мистер Поттер, – сказала она радостно, – я должна сказать, это худшее из того, что вы могли сделать для нее. Она принимает свои "предсказания" и "предзнаменования" очень серьезно. Пять балов Гриффиндору за ваше быстрое мышление. А теперь вам лучше поторапливаться на обед или останетесь голодным.
Юному Поттеру не нужно было говорить дважды, и он поспешил в Большой Зал. Когда он вошел в Зал, Гарри заметил Рона и Гермиону, которые "пилили" друг друга взглядом. Помотав головой, Гарри сел возле Рона. Некоторые вещи никогда не меняются. Единственное, что изменилось – тема спора. Это и поражало Гарри: Рон с Гермионой могли найти невообразимое количество различных тем ссоры.
После экстремально быстрого обеда Гарри с друзьями поспешили на Уход за Магическими Существами. По инструкции, данной Дамблдором, им нужно было идти во внутренний двор, то есть за территорию замка. Единственным признаком вчерашнего дождя была лишь огромная, расплывшаяся лужа, через которую им пришлось пройти. Появившись раньше всех, троица села на скамью и стала ждать остальных. Рон сел слева от Гарри, а Гермиона – справа. Было ясно, что они не собираются мириться в ближайшее время.
– И кто собирается рассказать мне, почему вы не разговариваете друг с другом? – не выдержал Гарри.
Ни один из них не сказал ни слова. Они оба смотрели в разные стороны, что заставило Гарри застонать в раздражении. В конце концов, Гермиона прервала молчание.
– Рон верит, что Грим – причина твоих страданий летом, – быстро проговорила она. – Предсказание вообще построено на догадках. Это все интерпретация. Ты ведь думал, что это овца в чашки Гарри, не так ли, Рон?
– Ты думаешь, что это просто совпадение? – сказал Рон так же быстро, как и Гермиона. – Сириус Блэк – там! Я не говорю, что я обязательно верю всему этому, кроме… – Он не знал, что сказать, поскольку он, наконец, посмотрел на Гарри и прикусил нижнюю губу. – Я не хочу, чтобы ты умер, Гарри. Ты понятия не имеешь, что мы пережили, когда тебя не могли найти. Мы думали, что никогда не увидимся с тобой снова.
Взгляд Гарри упал. Он знал, что этот разговор должен был состояться, но почему он должен произойти именно сейчас? Протерев глаза под очками, Гарри лишь тяжело вздохнул. Что он мог сказать им? Как он мог уверять, что все будет хорошо, когда сам в этом не уверен?
– Рон, я сомневаюсь насчет того, что Сириус Блэк сможет достать меня здесь, – сказал он, наконец. – Я постоянно под наблюдением. Мне не разрешено покидать школу за исключением этого класса и Квиддича. К тому же Дементоры охраняют земли.
Звук идущих людей послужил сигналом того, что разговор будет продолжен позже. Казалось, что между Роном и Гермионой наступило временное перемирие. Будто они согласились не соглашаться, пока не найдут что-нибудь с чем можно будет не согласиться.
Вскоре подошел Хагрид с довольно странными существами. Задняя часть была похожа на лошадь, в то время как передняя (включая крылья) походила на орла. Они имели большие оранжевые глаза и клюв цвета стали. На урок привели всего лишь два необычных существа, однако этого хватило, чтобы запугать учеников. Хагрид представил существ как Гиппогриффы и зачитал лекцию об их особенностях и повадках. Он так же позволил поухаживать за ними, но только тем, кто были с ними почтительны, так как Гиппогриффы были очень гордыми существами.
Только несколько студентов (Гарри, Рон и Гермиона в том числе) нашли в себе храбрость поухаживать за существом. Малфой так же пробовал, однако начал с оскорбления. В конце концов со Слизерина сняли пять баллов, и отправили Драко в больничное крыло. Хагрид сказал, что оскорбления Гиппогриффа могут быть последними действиями, которые ты делаешь в жизни, и он не хочет, чтобы правилам кто-либо перечил.
Когда урок был закончен, троица осталась, что бы поздравить освободившегося Хагрида с успешным первым занятием. Они хотели помочь ему с Гиппогриффами, однако лесничий Хогвартса на основании "Большого брата" велел отправляться в замок как можно скорее. Понимая его, Гарри, Рон и Гермиона повиновались.
* * *
В этот же вечер Гарри, наконец-то, сумел оторваться от Рона с Гермионой, которые не отходили от него ни на шаг. Уже почти наступило время, после которого студентам не позволялось находиться вне своих спален. Однако ему нужно было поговорить с единственным человеком, который мог понять его проблему, и который мог бы помочь ему с одним гнетущим его душу делом.
Как можно скорее, Гарри постучал в дверь профессора Люпина, но никакого ответа не последовало. Он рискнул и постучал сильнее, однако результат не изменился. Подумав, что учитель занят, он уже собирался уходить, однако дверь открылась. Он осторожно шагнул назад и увидел заинтересованное лицо Люпина.
– Гарри? – спросил профессор Люпин, открыв дверь и показавшись полностью. – Пожалуйста, входи. Прости, что не открыл сразу, я готовился к твоему классу в четверг.
Между учителем и учеником наступила неуклюжая тишина. Гарри колебался. Он не знал, что делать теперь, как вести себя с его опекунами, когда учебный год начался.
– Ну, я не хочу отрывать Вас, – сказал он нервно. – В принципе, это не так важно.
Люпин вышел из своего кабинета и положил руку на плечо парня.
– Ерунда, – сказал он с улыбкой на лице. – Я могу себе позволить немного. Заходи и расскажи, что у тебя на уме, – сказал Ремус, провел его в комнату и усадил. – Как прошел твой первый день?
Гарри пожал плечами. Он не знал, как ответить на столь простой вопрос. Если бы это спросили Рон или Гермиона, то он, наверное, пожаловался бы на то, что он постоянно под наблюдением. Но Гарри не хотел загружать профессора Люпина делами, с которыми бы тот, да и он сам, не справился бы. Проблема в том, что Люпин был искренним. Он точно хотел узнать, что сегодня произошло.
– У меня было предсказание сегодня, – сказал Гарри, будто это все объясняло.
Профессор Люпин откинулся назад и улыбнулся, но вначале нечего не сказал. Он только медленно покачал головой, словно вспоминая приятные моменты из прошлого.
– Ах да, Сибилла Треллони, – сказал он, наконец. – Я никогда не имел… э-э… чести присутствовать на ее уроках, но по тому, что рассказывал мне твой отец, она очень уникальная персона.
Увидев, что глаза Гарри полезли на лоб, Люпин решил продолжить.
– Да, Джеймс посещал Предсказания. Он считал, что это один из наилегчайших предметов, который давал ему время подумать над новыми шутками.
Гарри через силу улыбнулся профессору Люпину, но улыбка очень быстра спала. Его взгляд упал на пол. Конечно, ему нравилось слушать о похождениях отца, но сейчас он понимал, что профессор лишь хочет его отвлечь.
– Я думаю, вы знаете, что Рон проболтался о том, что я слышал маму, когда дементоры были в поезде, – сказал он тихо.
Люпин немедленно встал и, передвинув стул, снова сел возле Гарри.
– Да, я знаю, – сказал он честно. – Ты хочешь поговорить об этом?
Гарри снова пожал плечами и медленно ответил.
– Это… ну… теперь я знаю ее голос, но это не то, что я хотел бы помнить о ней, – сказал он дрожащим голосом. – Она очень напугана. Я слышу ее слова в голове, она просит Вольдеморта убить себя место меня. Лучше бы она позволила убить меня.
Профессор Люпин очень крепко обнял Гарри.
– Не говори так, Гарри, – сказал он тихо. – Я знаю, что это сложно, но ты должен помнить, что твоя мать любила тебя больше, чем свою жизнь. Помни, твоя мама храбрая и любящая женщина, которая вышла против Вольдеморта. Сколько ведьм и волшебников могут хотя бы говорить, что сделали это?
Все, что мог сделать Гарри – лишь пожать плечами. Припомнив зачем он вообще пришел сюда, парень выбрался из объятий и посмотрел на лицо профессора Люпина. Гарри почувствовал, что его глаза начинают жечь, и постарался сдержать слезы.
– Я должен знать, как бороться с ними, – сказал он намного сдержанней, чем чувствовал себя на самом деле. – Ведь есть выход, не так ли?
– Существует один способ, которому можно научиться, – сказал профессор осторожно. – Он сложен, но не невозможен.
Гарри ничего не мог сказать, кроме того что был счастлив. Он действительно не хотел опростоволоситься, когда приблизится к Дементорам в следующий раз. Он не хотел быть беззащитным, особенно сейчас, когда Сириус Блэк еще не пойман.
– Вы можете научить меня? – спросил он быстро, но заметил, что профессор Люпин колеблется. – Я обещаю, что не использую это, чтобы пробраться в Хогсмид, – разъяснил он. – Я не собираюсь идти против правил профессора Дамблдора. Мне просто нужно знать это, – его плечи, как и взгляд, упали. – Я не могу быть снова жертвой, –добавил он тихо.
Люпин, вздохнув, положил обе руки на плечи парня, немного сжав пальцы.
– Я понимаю, Гарри, – сказал он. – Я постараюсь сделать, что смогу, но ничего не обещаю. Это очень трудное заклинание, даже для взрослых.
Поднявшись, он подошел к своему столу. И, взяв кусок пергамента и перо, Люпин написал что-то быстро и отдал записку Гарри.
– Там название книги продвинутой магии в библиотеке. Возьми ее и прочти о Заклинании Заступника. Когда сделаешь это, придешь ко мне.
Гарри посмотрел на Люпина и улыбнулся.
– Спасибо профессор, – сказал он благодарно.
Люпин так же улыбнулся.
– Не благодари меня пока, – сказал он искренне, смотрев при этом на часы. – Это займет много времени и терпения, Гарри. Сейчас наступит комендантский час, так что я советую тебе поторопиться. Ох… и было бы мудрым поступком не сообщать твоей подруге, Гермионе, об этом. Я желаю преподавать тебе, потому что ты нуждаешься в этом.
Гарри кивнул, поблагодарил профессора еще раз и поспешил в Башню Гриффиндора. Он не мог сдерживать улыбку при мысли, что он сможет защищаться от Дементоров. Ему было все равно, что это займет много времени и сил. После этого лета он привык к этому.

Глава 10. Заклинание Патронуса

Уроки по Защите от Темных Искусств вскоре стали самыми любимыми для большинства учеников. Профессор Люпин старался сделать свои занятия интересными, но и требовал активного участия во время урока. Уже несколько занятий прошли в этой неподдельной активности: ученики не стеснялись задавать вопросы или высказывать свое мнение, что часто приводило к спорам среди сокурсников. И профессор Люпин в основном был лишь посредником, вставляя свое слово лишь когда ситуация начинала выходить из-под контроля.
Профессор Снейп, напротив, стал гораздо более раздражительным, чем обычно. Слухи о боггарте Невилла довольно быстро дошли до него, и, хотя трое из четырех факультетов нашли это забавным, Снейп со слизеринцами, очевидно, так не считали. По словам Люпина, Снейп был напрочь лишен чувства юмора. Поэтому, разозлившись на одетого в женское платье боггарта-Снейпа, он старался причинить гриффиндорцам как можно больше неприятностей. Каждому, кроме Гарри.
Это всех удивляло. Вместо того, чтобы отпускать свои ехидные замечания по любому поводу, профессор Снейп, казалось, не обращал на Гарри никакого внимания. Гриффиндорец не жаловался, хотя и было сложно объяснить своим сокурсникам, впрочем, как и самому себе, почему профессор так себя ведет. Гарри мог лишь предположить, что профессор жалеет его из-за жизни у Дурслей, но тогда это означало бы, что у профессора Снейпа есть сердце.
Драко Малфой охотно рассказывал всякому, кто его слушал, о том, как его пригласили в кабинет Снейпа, который ему, как не банально это звучит, хотел сделать предупреждение. Оказалось, Малфой не получил даже выговора. Мастер зелий просто посоветовал ему воздерживаться от такого рода высказываний на своих уроках.
Прорицания, мягко говоря, были наименее любимым предметом Гарри. Профессор Трелони никак не могла успокоиться и на каждом уроке предсказывала скорую смерть Гарри Поттера. Если раньше Гарри просто не обращал на нее внимания, то теперь это стало его раздражать. Гриффиндорец ненавидел, когда его выделяли, особенно если дело касалось жизни и смерти. Рон и Гермиона тоже были сыты этим по горло и с трудом сдерживались, чтобы не наслать какое-нибудь заклинание на эту женщину, от которого бы та потеряла сознание. Не глупо ли говорить подросткам, что те вскоре умрут, если рядом на свободе находится маньяк, только и ждущий момента, чтобы прикончить их.
Занятия по Уходу за Магическими Существами были интересными, к тому же, они обещали стать гораздо безопасней. Хагрид с грустью признался на первом уроке, что хотел было показать ученикам гиппогрифа и, возможно, покатать на нем некоторых, но профессор Дамблдор воспротивился. Гарри удивился, услышав, что Хагрид согласовывает каждый урок с директором. К тому же, никому из учеников не позволялось выходить из внутреннего дворика во время этого занятия, кроме как с учителем. Таким образом, учеников никогда не оставляли без присмотра. Гарри чувствовал себя немного виноватым из-за всех этих мер безопасности, которые были приняты, чтобы защитить его, но знал, что возражать бессмысленно.
Гриффиндорец, вскоре закончив читать книжку о заклинании Патронуса, подошел к профессору Люпину. Вместе они решили, что начнут практиковаться в конце октября, а именно в то время, пока остальные ученики пойдут в Хогсмид. Гарри немного обеспокоило то, что придется ждать так долго, но он промолчал. Все-таки профессор Люпин прав: они не должны делать это открыто.
В дополнение к урокам в октябре начинались матчи по квиддичу, и, конечно, Оливер Вуд, семикурсник и капитан команды Гриффиндора, был, как всегда, настроен только на получение Кубка. Под присмотром мадам Хуч он безжалостно гонял свою команду, заставляя игроков долго и упорно тренироваться. Все считали, что в этом году Кубок точно должен быть их, равно как и в два прошедших года, когда некоторые известные обстоятельства помешали им его завоевать.
Возвращаясь однажды поздно ночью с одной из таких тренировок в гостиную Гриффиндора, Гарри хотелось только добраться до своей кровати. Его тело ныло, а ум отказывался соображать. Но едва Гарри прошел сквозь портретный проем, как глазам предстала сцена, которая навела его на мысль, что кровать он увидит не скоро. Рон и Гермиона стояли посреди гостиной и смотрели друг на друга свирепыми взглядами, в то время как другие невольные свидетели наблюдали за ними с расширившимися глазами.
Гарри застонал от ноющей боли, стягивая квиддичную форму, и спросил:
– О чем вы тут спорите?
Рон и Гермиона не шелохнулись. Было похоже, что сейчас происходит борьба взглядов, и оба были очень даже хороши.
– Это кровожадное чудовище ОПЯТЬ хотело съесть Коросту! – срывающимся голосом прокричал Рон. – Я же просил тебя держать эту… эту зверюгу подальше!
Гермиона выпучила глаза.
– Косолапсус не понимает, что Короста – домашнее животное! – крикнула в ответ она. – Кошки всегда охотились на крыс!
Кажется, перепалка и не думала заканчиваться. Она могла бы продолжаться всю ночь, если бы кто-нибудь ее не остановил. Этим человеком решил оказаться Гарри.
– Где сейчас Короста? – спросил Гарри.
Рон указал на свой дрожащий карман. Гарри подошел к друзьям и жестами попросил Рона передать ему напуганное животное. Когда Рон это сделал, Гарри повернулся к Гермионе.
– Ты права, Гермиона, – спокойно произнес Гарри. – Кошки всегда охотились на крыс, но и собаки всегда гонялись за кошками. Однако собак можно отучить от этого, так почему же нельзя отучить кошку? – Гарри повернулся к Рону. – Ты видишь, что Косолапсус неравнодушен к Коросте. Поэтому, пока кот не научится держать свои инстинкты под контролем, твоей крысе лучше постоянно находиться в нашей спальне. И нужно, чтобы дверь всегда была закрыта.
И не дожидаясь, пока кто-нибудь из них начнет возражать, Гарри направился к лестнице.
– Я оставлю Коросту на твоей кровати, Рон, – добавил он уставшим голосом. – И реши уж с этим.
С Коростой в одной руке и с квиддичной формой в другой, Гарри поднялся в свою спальню. Он бросил форму на свою кровать и подошел к постели Рона. Гарри поднял крысу на уровень глаз мордой к себе.
Смотря на нее, он внезапно ощутил какое-то дружеское чувство к крысе, но тут же подавил его. Он ведь знает Коросту уже несколько лет.
– Рон о тебе, правда, позаботится, ты же знаешь, – произнес он. – И я надеюсь, что ты это ценишь. – Он положил крысу на кровать и уже хотел отойти, когда заметил левую лапку животного. На ней не было одного пальца. «Странно, – подумал Гарри. – Никогда раньше не замечал».

* * *

Хотя Рон и Гермиона утверждали, что разрешили свои противоречия, ни от кого не скрылась натянутость в их отношениях. Не имея больше желания быть миротворцем, Гарри предоставил их самим себе. Он недоумевал, почему эти двое так часто ссорятся. И каждый раз их ссоры грозят закончиться дракой.
Последние дни месяца прошли для учеников в предвкушении похода в Хогсмид, который должен был состояться на Хэллоуин. Даже Рон с Гермионой забыли на время свою вражду, чтобы вместе обсудить, в какие магазины им нужно будет зайти. Не желая, чтобы кто-нибудь его жалел, Гарри предпочел не обсуждать то, что ему придется остаться в замке. Единственной хорошей вещью для него было то, что в конце месяца начнутся дополнительные занятия с профессором Люпином. Их, к сожалению, будет немного, но это все, что тот смог для него сделать.
В утро Хеллоуина Гарри позавтракал вместе с Роном и Гермионой и, когда те уже собирались уходить, пожелал им удачи в покупках, заодно попросив прихватить для него несколько товарных каталогов, если они будут в наличии. Рон с Гермионой удивленно на него посмотрели, но Гарри не стал уточнять – не хотелось говорить им, что только так он может теперь что-то выбрать для подарков на Рождество.
Сидя в одиночестве за гриффиндорским столом, Гарри мог только воображать, каково это – посещать Хогсмид. То, что он слышал о магазине шуток Зонко или о Сладком Королевстве, было невероятно. Закрыв глаза, Гарри постарался не думать об этом. Профессор Дамблдор принял решение, и надежды на то, что он его поменяет, не было. К тому же, после всего, что для него сделали учителя, Гарри не мог ослушаться и улизнуть из замка, прямо в объятия дементоров.
С нетерпением ожидая занятия с Люпином, Гарри решил, что лучший способ скоротать время – это заняться домашней работой. Поднявшись в гриффиндорскую гостиную, он сходил за своей сумкой и сел в кресло в углу комнаты, начав писать ужасный реферат по зельям. Гарри не обращал внимание на гвалт, который устроили ученики первых и вторых курсов. Как ему и хотелось, никто из них его не заметил. После Зелий он взялся за Трансфигурацию, а затем начал Гербологию.
Почувствовав, что уже устал и что уже надо бы прерваться, Гарри вышел из гостиной и стал бесцельно блуждать по коридорам. Он даже не заметил, как оказался около кабинета Защиты. Надеясь, что профессор Люпин про него не забыл, Гарри зашел внутрь и бесшумно подошел к двери в комнату учителя. Немного нервничая, он постучал. Не решит ли профессор, что он слишком навязчив? А, в самом деле, не навязчив ли он?
Уже опасаясь, что именно так и подумает Люпин, Гарри собрался уходить, как дверь медленно открылась. Испугавшись, он отпрыгнул назад, а когда увидел профессора Люпина, разволновался. Он, очевидно, тоже испугался, но не подал вида.
– Гарри, – с улыбкой произнес он. – Как неожиданно. Почему ты не заходишь? Я думаю, замок стал несколько скучным.
– Только немного, – согласился Гарри. – Э-э… Если вы заняты, я могу прийти попозже.
– Ерунда, – произнес Люпин и отодвинулся, пропуская Гарри. – Давай, рассказывай, о чем думаешь.
Гарри пожал плечами и, войдя в комнату, огляделся. Его взгляд упал на котелок, над которым поднимался пар – это показалось ему странным предметом для кабинета Защиты. Посмотрев на профессора Люпина, Гарри только сейчас заметил, какой у того нездоровый вид. Гарри стал беспокоиться, не подтверждаются ли все его страхи, и нервно спросил:
– Профессор, что-то не так?
Люпин посмотрел на котел и вздохнул.
– Я недавно не слишком хорошо себя чувствовал, – произнес он, подойдя к доске, – но сейчас уже все нормально, не надо беспокоиться. Поверь мне.
Гарри еще не был убежден.
– Может вам стоит показаться мадам Помфри? – быстро спросил он. – Лучше уж перестраховаться.
Люпин поднял бровь от такой настойчивости гриффиндорца. Было непривычно слышать такое от Гарри, что он даже задумался на несколько секунд.
– Что такое, Гарри? – настойчиво спросил он. – Что тебя тревожит на самом деле?
Оглянувшись, Гарри только пожал плечами.
– Просто… Не хочется, чтобы что-то с вами случилось, – тихо произнес он. – Может быть, нам стоит отменить сегодня занятие, чтобы вы могли отдохнуть? Мне все равно, правда!
Люпин присел на стул около доски, не сводя глаз с взволнованного подростка.
– Гарри, я обещаю тебе, что никуда не уйду, – уверенным голосом произнес он. – Я же обещал тебе этим летом, что всегда буду здесь с тобой, когда бы я тебе не понадобился. И я не планирую нарушать свое слово. Напротив, я буду досаждать и мешать тебе при всяком удобном случае. Твой отец, конечно, хотел бы этого.
Гарри скрыл улыбку. Он ненавидел, когда Дурсли мешали ему, но сейчас же все по-другому. Профессор Люпин ведь не считал Гарри уродом и не говорил это всем вокруг. Для профессора Гарри был просто Гарри, и именно такого отношения к себе мальчик всегда хотел.
– Я ценю твою заботу, Гарри, – улыбаясь, произнес Люпин. – Я бы поступил, как ты советуешь, но сейчас действительно не о чем беспокоиться. Со мной все будет в порядке. – Заметив, что Гарри все еще не убежден, он сменил тему: – Итак, может, начнем занятие? Как я понял, ты прочитал , что Патронус – это хранитель или, как тебе больше нравится, защитник. Он состоит из светлой энергии в противоположность темной, которую излучают дементоры. Патронус – это самые хорошие воспоминания, светлые эмоции, которыми питаются дементоры, но так как эти эмоции находятся вне человека, то дементоры не могут их поглотить.
Гарри кивнул.
– Патронус у каждого свой, – вспомнил он. – И он может появиться, только в том случае, если вызывающий хорошо сконцентрируется на своем лучшем воспоминании.
Профессор Люпин улыбнулся.
– Очень хорошо, Гарри, – произнес он и достал палочку, попросив жестом Гарри сделать тоже самое. – Запомни, тебе нужно сконцентрироваться на своих счастливых воспоминаниях, когда будешь произносить заклинание "Экспекто Патронум". Закрой сейчас глаза и попытайся найти такие воспоминания.
Гарри послушно закрыл глаза. Напряженно думая, он пытался найти хотя бы одно счастливое воспоминание. Он сразу отбросил все, что связано с Дурсли, и стал перебирать в памяти моменты своей жизни в Хогвартсе. Оказалось, что долго искать не нужно. Гарри уже знал, что подойдет. Он вспомнил радость, чувство свободы, легкость, которые наполняли его во время полета.
Люпин заметил счастливое выражение на лице Гарри и улыбнулся.
– Это оно, Гарри, – мягко произнес он. – Теперь удержи это воспоминание, взмахни палочкой и произнеси заклинание.
Вспомнив свой первый урок Полетов, Гарри взмахнул палочкой и твердо произнес: "Экспекто Патронум". Он настолько погрузился в воспоминания, что не замечал ничего вокруг. – "Экспекто Патронум, – повторил он, вспоминая лицо Малфоя, которое из насмешливого стало разозленным, когда Гарри поймал Напоминалку. – Экспекто Патронум!"
Вдруг Гарри почувствовал, как что-то с силой врезалось в него, и в следующую секунду он, пролетев по кабинету, ударился о стену. Падая на пол, Гарри услышал, как Люпин выкрикнул его имя. С трудом открыв глаза, Гарри заметил, что странная серебристая дымка заполнила всю комнату, точно густой туман. Он несколько раз моргнул и, повернув голову направо, увидел присевшего на колени Люпина, на лице которого было обеспокоенное выражение.
Профессор потянулся и притронулся ко лбу Гарри, затем повернул его, чтоб можно было проверить спину. Сняв с гриффиндорца рубашку, молодой учитель вздрогнул, увидев, что уже начинают появляться синяки.
– Тебе очень больно, Гарри? – спросил он.
Гарри потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем его спрашивает профессор Люпин. Его ум был немного затуманен. Поняв наконец вопрос, Гарри слегка помотал головой. Он, действительно, слабо чувствовал свое тело. Все оно по какой-то причине онемело.
– Что… случилось? – в замешательстве спросил он.
Профессор Люпин наколдовал несколько подушек и сложил их вместе.
– Ляг на живот, Гарри, – приказал он и помог Гарри лечь поудобнее на подушки. – Каким-то образом ты увеличил силу заклинания. Через палочку прошла слишком большая сила. Лежи спокойно. Мне нужно кое-что сделать с твоей спиной.
Быстро, как только мог, Люпин подбежал к камину и высыпал немного на ладонь летучего пороха из баночки на каминной полке, тут же бросив его в огонь.
– Дамблдор! – выкрикнул он. – Вы мне нужны!
Когда в огне появилась вращающаяся высокая фигура, Люпин поспешил к столу у доски, открыл нижний левый ящик и достал баночку с кремом. Когда он вернулся к камину, Дамблдор уже вышел из зеленного огня и сейчас стряхивал золу со своей мантии.
Директор выпрямился, огляделся в тумане и, заметив Люпина, бросил на него свой сверкающий взгляд.
– Результат неудавшейся шалости? – улыбнувшись, спросил он.
– Ничего подобного, – ответил Люпин и поспешил к Гарри. – У нас тут небольшой несчастный случай. Нужно, чтобы вы проверили его полностью, пока я буду лечить синяки.
Гарри начал засыпать, по-прежнему крепко сжимая в руке палочку. Когда Люпин откинул рубашку, прикрывавшую спину Гарри, Дамблдор опустился на колени, потянувшись за палочкой гриффиндорца. Но едва его пальцы коснулись дерева, директор тут же отдернул руку и посмотрел на Люпина.
– Что здесь произошло, Ремус? – поинтересовался он.
Профессор Люпин взглянул на Дамблдора, а затем продолжил втирать мазь в спину Гарри.
– Мы сегодня начали практиковаться в заклинании Патронуса, – ответил он. – Очевидно, что-то случилось. Я сказал ему, чтобы он нашел счастливое воспоминание, но когда он произнес заклинание, что-то пошло не так. Было похоже, что Гарри глубоко ушел в себя. Я крикнул ему остановиться, но он, похоже, не услышал.
– Его сила растет, – задумчиво произнес директор. – Мы должны были предположить это, после всех испытаний, через которые он прошел по нашей вине, – Дамблдор взмахнул палочкой над Гарри и вздохнул. – Кроме синяков на спине у него большая потеря сил… Это может быть лишь начало, Ремус. Я не возражаю, чтобы Гарри учился защищать себя от дементоров, но хочу присутствовать на следующем занятии. И нужно проинформировать преподавателей.
Люпин был удивлен.
– Вы не считаете, что это немного преждевременно? – вежливо спросил он, снова покрывая Гарри рубашкой – синяки уже начали пропадать. – Не смотря на все, что мы знаем, это ведь может быть единичным случаем.
– Возможно, – ответил Дамблдор, вставая. – Он твой подопечный, Ремус. Поэтому я оставляю решение за тобой. Никто же не возражает, чтобы ты все решал сам. Но если сила магии в Гарри начала возрастать, учителя должны помочь ему ее контролировать, особенно на Заклинаниях и Трансфигурации. Мне нужно заботиться обо всех учениках, а не только о Гарри. Он может быть опасен, если не научится контролировать свою силу.
Люпин кивнул.
– Я знаю, – медленно произнес он. – Я только волнуюсь, как все это воспримет Гарри. Он так отчаянно желает быть обычным, а это еще одна вещь, которая будет отличать его от остальных.
Глаза Дамблдора заблестели.
– А кто сказал, что всем нужно об этом знать? – весело спросил директор и покинул кабинет тем же путем, каким и пришел.

* * *

Лишь через несколько часов Гарри пришел в себя. Люпин объяснил случившееся достаточно пространно. Они поговорили об увеличившейся силе заклинания и последствиях этого, после чего Гарри стал немного опасаться произносить заклинание снова. Да, он хотел научиться защищаться от дементоров, но что хорошего, если это вновь обернется потерей сознания?
Гарри рассказал Люпину, что настолько погрузился в свое воспоминание, что не замечал того, что происходит вокруг. После этих слов, как показалось Гарри, у Люпина отлегло на душе, и тот стал убеждать Гарри, что со временем и при достаточном старании, он сможет стать неплохим медиумом. Гарри не стал скрывать свое облегчение от этого открытия. У него по-прежнему была надежда.
Удовлетворившись состоянием Гарри, Люпин отпустил его, но прежде они договорились, что следующее занятие будет через две недели, поскольку в следующие выходные должен состояться первый матч против Слизерина. Также Люпин сообщил, что на следующее занятие придет профессор Дамблдор, так, на всякие случай. Гарри удивился, но предпочел ничего больше не спрашивать. Он и не знал, что Дамблдору известно об этих занятиях.
Уходя, парень опять заметил, какой болезненный вид у профессора Люпина. Казалось, ему стало еще хуже за эти несколько часов. Гарри не хотелось раздражать мужчину, поэтому он просто заставил себя пойти в гриффиндорскую гостиную, так ничего и не спросив. И он уже почти дошел до нее, когда в него врезалось двое обеспокоенных подростков. Рон и Гермиона едва не упали, а вот Гарри не повезло – он сильно ушибся, упав на спину.
– Гарри! – вскрикнула Гермиона, помогая парню подняться. – С тобой все в порядке? Мы тебя повсюду ищем. Где ты был? Джинни сказала, что не видела тебя сегодня.
Гарри посмотрел на Гермиону, подняв брови.
– Э-э… привет, – сказал Гарри, которого застала врасплох настойчивость Гермионы. – Все в порядке. Я был с профессором Люпином. А когда вы вернулись?
Рон пожал плечами.
– Да недавно, – ответил он и сделал шаг к Гарри. – Послушай, нас немного удивляет, что это ты все время делаешь с профессором Люпином.
– О чем это вы? – спросил Гарри, которому не понравилось, куда заходит этот разговор.
Гермиона, казалось, уловила тон Гарри.
– Просто, кажется, в последнее время вы стали слишком близки друг другу, – произнесла она. – И его отношение к тебе… словно к сыну. Не то чтобы это плохо, но все-таки кажется странным, что новый учитель ведет себя подобным образом с учеником, которого впервые встретил.
– Ох, – произнес Гарри и нервно оглянулся. Хотя никого вокруг не было, Гарри подошел поближе к друзьям и сказал: – Видите ли, профессор Люпин знал меня еще ребенком.
У Гермионы округлились глаза.
– Значит, он знал твоих родителей? – тихим голосом спросила она.
Гарри кивнул.
– Да, они были близки еще в школе, – с улыбкой сказал он. – А сейчас он помогает мне со всей этой сумятицей с Сириусом Блэком и иногда рассказывает мне о родителях. Сейчас я знаю, какими они были в действительности. Мама и папа были обычными волшебниками, со своими достоинствами и недостатками. Не могу объяснить, что я чувствую…
– Мы понимаем, – тоже с улыбкой сказала Гермиона. – Я так счастлива за тебя. Но почему ты не рассказал нам?
– Да, нам показалось, что ты стал избегать нас с тех пор, как узнал о своих родителях, – с облегчением произнес Рон. – Ну, какие они?
Гарри широко улыбнулся.
– Мне кажется, что моя мама похожа на тебя, Гермиона, а мой папа – на близнецов. Думаю, он был большой шутник или что-то подобное. Профессор Люпин не рассказывал подробно о его проделках.
И Рон, и Гермиона в изумлении посмотрели на Гарри.
– Не может быть! – произнесла Гермиона. – Они были такие разные! Как же они ужились вместе?
– Твой папа был как Фред и Джордж? – переспросил Рон и усмехнулся. – Замечательно!
Успокоившись тем, что Рон и Гермиона были удовлетворены, Гарри решил сменить тему.
– Ну, как выглядит Хогсмид? – с любопытством спросил он.
До ужина осталось немного времени, которое Гарри скоротал, слушая рассказы Рона и Гермионы об их походе в деревню волшебников. Они сразу поспешили успокоить Гарри, что купили несколько каталогов для него, и от парня не ускользнуло, с какой жалостью друзья на него посмотрели.
Ужин этим вечером напоминал предыдущий Хэллоуин в Хогвартсе – потрясающее убранством Большого зала и восхитительная еда. Казалось, все были довольны. Рон и Гермиона увлеченно спорили, какой из магазинов самый лучший – Зонко или Сладкое Королевство. Казалось, все о чем-то беседовали.
Взглянув на стол преподавателей, Гарри с удивлением заметил, что профессора Люпин и Дамблдор наблюдают за ним. Опомнившись, он отвел взгляд и уделил все свое внимание тарелке. Почему они смотрят? Имеет ли к этому отношение его последнее занятие? Может он сделал что-то неправильное и не знает об этом?
Мысль, что эти люди наблюдают за ним, угасила его аппетит. Праздник вдруг стал ненавистным, захотелось поскорее уйти. Отговорившись головной болью, Гарри сказал Рону и Гермионе, что он будет ждать их в Общей гостиной. Казалось, они не совсем поверили в его отговорку, но все же позволили уйти.
Медленно идя по пустынным коридорам к гриффиндорской башне, Гарри никак не мог отделаться от размышлений о том, почему два профессора так на него смотрели. Может, есть какие новости в поисках Сириуса Блэка? Может, он сделал что-то, даже не зная об этом? Или кто-нибудь узнал о его лете перед похищением?
От последней мысли по спине побежали мурашки. Он так старался забыть всю эту грязь. Он не хотел снова думать об этом. "Дядя Вернон в тюрьме, – напомнил сам себе Гарри. – Он больше не причинит мне вреда. Профессор Люпин и профессор Дамблдор не допустят этого".
Дойдя до портрета Полной Дамы, Гарри собрался было назвать ей пароль, но заметил, что с портретом что-то не так. Дама была ужасно напугана. Он уж было собрался спросить её, что с ней такое, как заметил, что глаза ее смотрят куда-то позади него. Гарри весь напрягся и медленно потянулся за палочкой в кармане мантии. Он почти достал ее, когда кто-то схватил его сзади за шею и прижал лицом к стене. Не сильно, но и не слишком дружелюбно.
– Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред, Гарри, – мягко произнес скрипучий мужской голос. – Мне нужно зайти в Башню. Он здесь, в Хогвартсе. Я не хочу, чтобы он навредил тебе. Ты должен впустить меня.
Гарри не слушал. Он старался освободиться, но безуспешно. Даже не видя лица человека, Гарри знал, кто это – Сириус Блэк. Он запаниковал. Ведь он думал, что здесь безопасно! Здесь дементоры, чтобы защищать его! Как Сириус Блэк прошел мимо них?
– Пустите меня! – закричал Гарри. – Леди! Помогите! Быстрее!
Заметив, что Полная Дама исчезла с портрета, Гарри снова начал вырываться. И зачем он так рано ушел с праздника? Почему он не остался со всеми?
Мягкий голос ворвался в его мысли.
– Гарри, успокойся, – произнес тот. – Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Ты должен мне поверить. Он здесь, в Хогвартсе. – Голос неожиданно стал настойчивее. – Никогда не теряй бдительности и всегда носи с собой палочку. Будь осторожен, Гарри.
Не успел он что-либо сделать или сказать, как что-то ударило его сзади по голове. И Гарри провалился в темноту.

* * *

Профессор Дамблдор уже собирался отправить всех учеников спать, когда в Большой зал влетело несколько привидений, направившихся к преподавательскому столу. При их появлении все разговоры смолкли. Не часто можно было увидеть привидений всех четырех факультетов вместе.
– Директор Дамблдор! – быстро начал говорить Почти Безголовый Ник. – Сириус Блэк в замке! Полная Дама сказала нам, что он напал на Гарри Поттера!
Все преподаватели вскочили на ноги.
– Ученики, прошу всех оставаться на своих местах, – спокойно, но твердо произнес Дамблдор. – Вы должны во всем слушаться старост школы, пока мы не вернемся.
И весь преподавательский состав проследовал за привидениями к выходу. Для уверенности, что все ученики останутся в Большом зале, Дамблдор запечатал двери. Преподаватели бежали за привидениями, а впереди всех были Дамблдор, Люпин и МакГонагалл. Они пробежали за плывущими существами вверх по главной лестнице и дальше по коридору, ведущему к гриффиндорской башне. Спустя мгновение их глазам предстал портрет Полной Дамы, и все замерли на месте от открывшейся их глазам сцены.
Полная Дама уже вернулась в свой портрет и сейчас, стоя на коленях и закрыв лицо руками, горько плакала. Перед ней на полу лицом вниз лежал Гарри Поттер. На его шее уже начали появляться синяки, по форме напоминавшие следы от рук. Он не шевелился.
Профессор Люпин первый опомнился и подбежал к подростку, своему подопечному и сыну лучшего друга. Он быстро, но бережно перевернул мальчика и трясущимися руками нащупал пульс. Лишь тогда Люпин облегченно вздохнул и прижал парня к груди. Он решил больше не отходить от него.
– Он жив, – сказал Люпин коллегам.
Профессор Дамблдор тут же повернулся к остальным преподавателям и привидениям.
– Обыщите замок, – приказал он и повернулся к МакГонагалл. – Минерва, вернитесь в Большой зал и удостоверьтесь, что там нет паники. Можете сказать друзьям Гарри, что мы его нашли. – Затем он повернулся к мадам Помфри. – Гарри будет у меня в гостевой комнате, пока не будет уверенности, что замок полностью безопасен для него. Возьмите свои запасы и приходите туда.
Получив задания, преподаватели и привидения разошлись. Вздохнув, Дамблдор повернулся к молодому учителю, крепко державшему раненного парня и зарывшегося лицом в его испачканные волосы. Директор присел рядом и положил руку на плечо Люпина.
– Ремус, нужно, чтобы мадам Помфри проверила, не ранен ли Гарри, – мягко произнес он. – Я знаю, ты очень любишь его, но сейчас нужно быть сильным.
Профессор Люпин кивнул и, перехватив поудобнее и крепко прижав к себе Гарри, поднял его. Глаза Люпина встретились с глазами Дамблдора, и директор ясно в них прочитал: «Только попробуйте забрать его у меня – тут же умрете». Дамблдор еще раз вздохнул, и они вместе пошли в кабинет директора, около которого уже ждала мадам Помфри.
Втроем они молча поднялись по лестнице. Войдя в кабинет, Люпин и Помфри сразу же прошли в гостевую комнату. Стало совершенно ясно, что профессор Ремус Дж. Люпин теперь безнадежно привязан к своему подопечному. Дамблдор не мог не заметить возросшего беспокойства в нем. Если что-то случиться с Гарри Поттером, Ремус будет совсем опустошен. И ему, директору, нужно сделать так, чтобы это никогда не произошло.

Глава 12. Карта Мародеров

Дни до конца недели тянулись непривычно долго. Мадам Помфри настояла, чтобы Гарри остался в больничном крыле до утра понедельника, хотя Гриффиндорец чувствовал себя полностью здоровым. Гарри не стал сопротивляться или возражать. Говорить вообще не хотелось. Потеря метлы и приходящий каждую ночь полный ужаса мамин голос не давали покоя, заполняя все сознание. Он никому не рассказал, что слышит и ее, и Волдеморта, но заметил, что окружающие начали о чем-то догадываться. И ничего удивительного, ведь он все время сидел на подоконнике и смотрел в окно. Естественно, все поневоле начали беспокоиться.
Каждый день приходило множество посетителей, если даже они о чем-то его спрашивали, то Гарри, особенно не задумывался и что-то односложно отвечал. Даже преподаватели пытались поднять ему настроение, но безуспешно. Большинство подумало, что Гарри впал в своего рода депрессию, и лишь немногие, которые знали это выражение боли в его глазах, так не считали. Рон, Гермиона и Джинни помнили этот взгляд – он был у Гарри в Хогвартс-экспрессе, после встречи с дементором.
Но проблема была в том, что в этот раз Гарри ни с кем не разговаривал. Он не хотел взваливать свою ношу ни на Рона с Гермионой, ни, тем более, на преподавателей Хогвартса. Чем они ему помогут? Хотя профессор Люпин наверняка бы знал, что сказать, но Гарри до сих пор чувствовал боль от одной мысли попытаться довериться ему. Нужно сначала снова поверить этому человеку, ведь доверие было подорвано, когда выяснилось, что Полуночником был Сириус Блэк, и Люпину об этом прекрасно знал. Доверие не может быть односторонним. Ведь получается, что профессор Люпин никогда ему не доверял, почему же он должен верить ему? Почему вообще он должен кому-то доверять?
Сны у него были такие, что лучше не спать, да Гарри и не спал. Едва он закрывал глаза, как все вокруг наполнялось мольбами его матери, безумным смехом Волдеморта и сильнейшим холодом, точно рядом десять или в несколько раза больше дементоров. Мадам Помфри заметила, что Гарри боится закрывать глаза, и, наконец, дала ему зелье для сна без сновидений. Гарри был ей очень признателен, хотя и понимал, что это лишь временная мера. И ему было еще тяжелее оттого, что он ничего не мог сделать, только слушать. Он снова оказался беспомощен.
Возвращение к занятиям в понедельник позволило хоть как-то отвлечься и сменить обстановку. После того, как Гриффиндор выиграл матч, Малфой не упускал случая, чтобы, гадко посмеиваясь, изобразить, как Гарри падает с метлы при виде дементора. Хотя его старания раз от раза пропадали даром: немногие находили это смешным. Вид у Гарри становился все более измученным и печальным. Известные каждому ощущения от воздействия дементора были в этот раз намного сильнее и ужаснее.
Рон с Гермионой не оставляли попыток вытянуть хоть что-то из Гарри и поэтому поддакивали ему, о чем бы он ни начал говорить. Парень понимал, что не стоит от всех скрывать свое состояние, но он просто не мог решиться. Казалось, именно это ему и нужно сделать. Но ведь все его обманывали. Полуночник, он же Сириус Блэк, обманывал его, притворяясь собакой. Профессор Дамблдор обманывал его, скрывая правду о смерти родителей. Профессор Люпин тоже обманывал… вернее, он не рассказал ему правды, но ведь это то же самое. По крайней мере, так считал Гарри.
Он уже хотел зайти в кабинет Защиты, когда его за плечо оттащил назад Рон.
– Ох, не думаю, что я вынесу, если Снейп будет вести еще один предмет, – сказал он. – А ты?
Гарри в ответ лишь пожал плечами и вошел внутрь. Оказалось, вместо Снейпа Защиту снова ведет Люпин, но Гарри не мог понять, рад он этому или нет. Да, Снейп – резкий и предвзятый мерзавец, но, с другой стороны, вновь видеть Люпина и вспоминать о той боли, которую он так отчаянно пытается скрыть внутри.
Профессор Люпин по-прежнему выглядел больным и довольно заметно похудел. Было уже слишком много совпадений, чтобы продолжать закрывать глаза. И профессор Снейп, Гарри был уверен, начал тему оборотней по одной и только одной причине – чтобы ученики узнали о сущности профессора Защиты от Темных Сил.
Однако остальные ученики не больно-то хотели что-либо замечать и сейчас с жаром рассказывали преподавателю о том, что им пришлось вынести, находясь под «опекой» профессора Снейпа. Профессор Люпин улыбался, выслушивая это детское и искреннее возмущение, но улыбка сползла с его лица, едва он взглянул на Гарри. Его подопечный явно избегал смотреть на него. «Не очень хорошо», – мелькнула мысль. Но тут поток жалоб хлынул с новой силой, и Люпин поспешил восстановить контроль над учениками и объявить, что домашние задания можно не сдавать. Почти у всех вырвался вздох облегчения, исключая Гермионы, которая очень расстроилась, поскольку ее работу теперь не оценят.
Они все-таки прошли Древесных гнилюков, и Гриффиндор вернул себе все баллы, которые были сняты профессором Снейпом за предыдущее занятие. Как только прозвенел звонок, все поспешили к двери. Гарри понимал, что ему нужно поскорее уйти отсюда, пока окончательно не взорвался, но, к сожалению, профессор Люпин не дал ему так просто этого сделать.
– Гарри, можно с тобой поговорить? – обратился к нему Люпин.
Гарри вздохнул и остановился. Вскоре все ученики покинули кабинет. Он медленно повернулся и, наконец, посмотрел в уставшие глаза профессора. Он, действительно, не хотел этого сейчас – не хотел говорить об этих выходных. У него было лишь одно желание – чтобы его оставили одного.
– Мне очень жаль твою метлу, Гарри, – произнес профессор Люпин, складывая книги в портфель. – Профессор Дамблдор рассказал мне о дементорах. Полагаю, ты чувствовал то же, что и тогда, в поезде?
Гарри отвернулся.
– Я не хочу сейчас говорить об этом, профессор, – ответил Гриффиндорец.
Казалось, профессор Люпин был удивлен напряженностью, прозвучавшей в голосе зеленоглазого паренька.
– Гарри, что-то не так? – спросил профессор, медленно приближаясь к Гриффиндорскому ловцу. – Ты ведь знаешь, что можешь мне все рассказать… Все что угодно.
Гарри отрицательно покачал головой. Хотелось накричать, но он сдержался. Больше всего он сейчас хотел понять, зачем все ему лгут.
– Ничего такого, – пробормотал Гарри и посмотрел на Люпина. – Эта неделя какая-то длинная, профессор, и если вам больше ничего не…
Профессор Люпин потянулся, чтобы положить руку Гарри на плечо, но парень отшатнулся назад.
– Я в чем-то провинился, Гарри? – заботливо спросил Люпин. – Извини, что не навестил тебя в эти выходные, но я был слишком болен для этого.
«Ложь!» – раздалось у Гарри в голове. Гриффиндорец не смог сдержаться. Он быстро подошел к своей сумке, извлек из нее сочинение об оборотнях и швырнул эти два свитка на стол.
– Мое сочинение, профессор! – гневно произнес Гарри. – Пожалуйста, передайте их профессору Снейпу. Я уверен, ему очень не понравится, что никто не понял причины, по которой он затронул тему оборотней.
Глаза Люпина расширились от удивления, а лицо побледнело.
– Гарри… Я…
Гарри не дал ему шанса.
– Вы лгали мне! – закричал он, не заметив, что предметы в комнате начали дрожать. – Я вам во всем доверял, а вы лгали! Все мне лгут! Я думал, вы другой!
И тут несколько стеклянных предметов взорвались. Люпин инстинктивно закрыл голову, защищая ее от осколков. Убедившись, что все обошлось, он огляделся и увидел, что из глаз Гарри потекли слезы.
– Гарри, послушай меня, – осторожно начал профессор. – Прости, что не сказал тебе. Я боялся. Я думал, что если ты узнаешь об этом, то начнешь опасаться меня. Я не хочу потерять тебя. Ты все, что у меня есть.
Гарри упал на колени и закрыл лицо руками. Стало слишком трудно сдерживаться. Столько всего навалилось: Сириус Блэк, дементоры, Дурсли, крики матери, холодный голос Волдеморта… этот нечеловеческий голос. А сейчас еще и открывшаяся, правда о профессоре Люпине. Почему все так сложно? Это не справедливо.
Профессор подбежал к парню и прижал его к груди.
– Все хорошо, Гарри, – мягко произнес он. – Все наладится. Просто потерпи.
От изнеможения Гарри потерял сознание, и профессор Люпин, наконец, пошевелился. Он должен был признать, что рассержен, но не взбешен. Северус Снейп не имел права так поступать. Сейчас нужно было привести мысли в порядок и подумать, как снова завоевать доверие мальчика.
Но в данный момент нужно позаботиться о Гарри. Профессор Защиты поднял Гриффиндорца на руки и отнес в комнату. Он снял с него ботинки, очки и положил их на кровать. Убедившись, что с Гарри все в порядке, Люпин вышел, намереваясь поговорить при помощи камина с двумя людьми – Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом.
* * *
– У ТЕБЯ НЕ БЫЛО ПРАВА!
Громкий голос вырвал Гарри из сна. Не нужно было открывать глаза, чтобы понять, где он находится. Мягкая постель и приятный аромат в воздухе – такое может быть только в комнате для гостей в кабинете Люпина. Именно здесь Гарри спал летом, примерно около месяца, пока жил в Хогвартсе. Последнее, что сейчас ему хотелось, – это вылезать из постели. В голове гудело, и все еще чувствовалась слабость. Что это с ним?
– Не моя вина, что ты был нетрудоспособным, – раздался холодный голос Снейпа. – Ученики отстали. Любой бы на моем месте сделал так же.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что профессора Люпин и Снейп о чем-то спорят в соседней комнате, принимая во внимание то, что недавно случилось в кабинете Защиты. Гарри захотелось встать и сказать профессорам, чтобы они заткнулись, но сейчас это было сложно выполнимо, так как головная боль только усилилась. И с чего это так болит голова?
– Нет, не сделали бы! – прокричал профессор Люпин. – Ты хотел, чтобы это выплыло наружу! Ты взял тему оборотней с единственной целью, что кто-нибудь догадается! И Гарри догадался!
– Гарри знает? – вмешался голос Дамблдора. – Северус, я думал, что ясно выражаюсь. Гарри все еще слаб. Ему нужно кому-то доверять. И лишь Ремус мог решать, когда рассказать о своем состоянии.
Гарри заставил себя сесть на постели, отчего невольно вырвался стон боли. Не обращая внимания на гудение в голове и не открывая глаз, он, пошатываясь, направился к тому месту, где, он помнил, была дверь. Нужно их остановить. И надо унять эту противную боль.
– Да, конечно, давайте все будем нянчиться с Поттером, раз он так слаб, – съязвил Снейп.
– Прекрати, Северус, – предупреждающе произнес Дамблдор. – Зайди ко мне в кабинет. Мне с тобой нужно поговорить.
И наступила тишина. Гарри решил, что Снейп ушел через камин, поскольку если бы он вышел через дверь, то грохот был бы слышен во всей школе. Дойдя до стены, Гарри нащупал ручку, но помедлил оттого, что внезапно закружилась голова.
– Как Гарри? – обеспокоено спросил Дамблдор.
– Злится, – напрямик ответил Люпин. – Он больше не доверяет мне. Я знал, что это плохая идея. Мне не следовало соглашаться. Я не хочу, чтобы Гарри ненавидел меня, Дамблдор. Его доверие так сложно заслужить. И сейчас я не знаю, как все исправить.
– Будь честен с ним, – посоветовал Дамблдор. – Гарри рос среди магглов, поэтому ему не понятно, зачем тебе нужно было притворяться столько лет. Скажи, кто-нибудь еще догадался?
– Возможно, Гермиона, – ответил Люпин. – Лишь она еще выполнила задание, что им дал профессор Снейп.
Силы отказали Гарри, и он с глухим стуком свалился на пол. Он слышал, что дверь открылась. В нее вошли двое и помогли ему вернуться в кровать. Гарри решил, что это были Дамблдор и Люпин. Приоткрыв глаза, посмотрев на расплывчатые фигуры, Гарри убедился в этом.
– Я пошлю за Поппи, – тихо произнес Дамблдор. – Пусть он пока спокойно полежит, Ремус.
Профессор Люпин стал наблюдать за Гарри, в это время директор вышел. Он видел, что парень старается сохранить сознание и что ему очень больно, судя по выражению лица. Осторожно профессор потрогал лоб Гарри, но жара не было.
– Не могу передать, как я виноват, Гарри, – тихо произнес Люпин. – Я не рассчитывал, что ты догадаешься. Я лишь хотел защитить тебя. Я думал, что если ты узнаешь о моей темной стороне, то ты будешь бояться меня.
У Гарри не было сил что-либо ответить. Паренек слегка прищурился, рассчитывая, что размытое пятно, которым сейчас был профессор Люпин, станет четче. Почему этот мужчина боялся? Ведь это же нелепо. Что с того, что оборотни считаются темными животными, ведь и парселтанг считается темной способностью. И раз Люпин не считает Гарри темным волшебником, почему он, Гарри, должен считать таковым Люпина?
Раздался стук в дверь, и Ремус оглянулся. В комнату влетела мадам Помфри, сопровождаемая Дамблдором. Он посторонился, чтобы мадам Помфри могла осмотреть Гарри. Медсестра взмахнула палочкой над Гриффиндорцем и тревожно выдохнула.
– Боже мой, Поттер! – воскликнула она. – Каким чудом вы еще в сознании?!
– Что-то серьезное? – обеспокоено спросил Люпин.
Мадам Помфри потянулась к сумке, что принесла с собой, и достала пузырек с зельем.
– Головная боль, профессор, – ответила медсестра, откупоривая бутылочку. – Достаточно сильная, но для жизни угрозы нет.
Она осторожно подняла голову парня и наклонила ее назад.
– Откройте рот, Поттер.
Гарри сделал, о чем его просили, и сморщился от ужасного вкуса зелья, которое он тут же проглотил. Боль начала отступать, и паренек провалился в темноту.
* * *
И снова Гарри оказался у профессора Люпина, теперь уже из-за болезни. Когда Гриффиндорец поел, профессор Защиты стал рассказывать об оборотнях, о том, как к ним относятся в волшебном мире. Услышав о дискриминации оборотней и связанных с ними старинных поверий, Гарри теперь уже не удивлялся, почему Люпин скрыл от него правду.
В конце концов, они оба узнали, что между ними гораздо больше общего, чем думали до этого. На них смотрят и о них судят по тому, к чему они по сути отношения не имеют (Гарри, как Мальчика-Который-Выжил, а Люпина, как оборотня). Никого не волнует, кто они на самом деле, без своих «титулов». А они оба одиноки к тому же.
Услышав все это от Люпина, узнав его мнение, Гарри стало стыдно, и он уже несколько раз извинялся перед профессором за свою вспышку. Тот лишь отмахивался, не виня парня в его подозрениях. Они долго разговаривали и даже не заметили, как пришла ночь. Гарри рассказал Ремусу, что слышал голоса мамы и Волдеморта на квиддичном матче, а Люпин поведал, как много его били в детстве. Конечно, ничего нельзя вернуть назад, но отношения между ними быстро улучшались.
Вскоре настали выходные. Гарри и профессор Защиты отговорились тем, что после ленча хотели бы поговорить о родителях Гарри. Этого оказалось достаточным для Рона и Гермионы, чтобы оставить их одних, следом за ними в кабинет пришел и Дамблдор. Потом они три часа работали над заклинанием Патронуса, пока Гарри опять не утомился, правда, не так сильно, как бывало прежде. Парень, без сомнения, делал успехи. Серебристый туман, вырывающийся из его палочки, уже стал более плотным, хотя пока и не принял никакой формы. Профессор Люпин оказался прав, чтобы сотворить Патронуса, нужно много трудиться.
Конец ноября отметился еще одним квиддичным матчем, в котором Рейвенкло разгромил Хаффлпаф, что позволило Рейвенкло стать лидером чемпионата. Это подтолкнуло Оливера Вуда придумывать совершенно новую стратегию, которая бы гарантировала Гриффиндору Кубок по Квиддичу. Тренировки были изнурительные и тяжелые, неудобства добавлял еще и этот ледяной дождь, не прекратившийся даже с началом декабря. Команда последовала примеру Гарри, и игроки теперь всегда пользовались согревающими заклинаниями, чтобы не превратиться в сосульку прямо на метле и умереть.
Гарри с помощью профессора Люпина заказал по каталогу подарки к Рождеству. В этом году список был длиннее, чем в предыдущие годы, ведь у него появилась новая семья. Было сложно найти что-либо подходящее, но Гарри чувствовал, что ему просто необходимо отблагодарить тех, кто так много для него сделал. Эту часть подарков он заказал отдельно и тайно, а то ученики его бы не поняли.
Уже в самый канун праздника Гарри вдруг узнал, что почти все ученики, кроме Рона и Гермионы, разъезжаются по домам. Он пытался убедить друзей, что не будет скучать, но они были непреклонны. Рон заявил, что не намерен терпеть Перси в Норе целых две недели, а Гермиона отговорилась тем, что она чуточку отстала по домашним работам и теперь хочет все наверстать. Все же, факт того, что он будет встречать Рождество с ребятами, был, несомненно, приятным. Поэтому Гарри не продолжал их отговаривать, а просто принял все как есть.
На последних выходных перед праздником состоялся еще один поход в Хогсмид. Но он совпал с еще одним занятием по заклинанию Патронуса, поэтому Гарри не слишком расстроился. Его Патронус с каждым разом становился все четче и четче, хотя еще никто не мог понять, чем он будет. И он теперь практически не утомлялся, что не могло не радовать присутствующих в комнате.
В утро похода в Хогсмид Гарри, спустившись в гостиную, поздоровался с друзьями и, сев в кресло около стола, вновь углубился в изучение каталога «Выбери метлу», который он одолжил у Оливера, пытаясь найти достойную замену своей погибшей метле. Временно он пользовался школьной метлой, но она была слишком медленная и довольно старая. На следующей игре летать на ней он не будет, если, конечно, не хочет, чтобы его команда проиграла.
Было еще рано, поэтому он очень удивился, когда напротив него присели близнецы Уизли, уже одетые и готовые к походу в Хогсмид.
– Привет, Гарри! – произнес Фред. – Мы тут посовещались и решили, что подарим тебе наш небольшой рождественский подарок заранее.
Гарри недоверчиво на них посмотрел.
– Гм… Я, право, не знаю, – начал он. – Я очень хорошо помню, что за подарок вы подарили прошлый раз Рону.
Фред и Джордж гордо улыбнулись.
– Слегка дилетантский, но мы тогда были стеснены в средствах, – произнес Джордж. – Но этот не имеет ничего общего с тем. Поверь, ты будешь в восторге.
С этими словами он достал из-под плаща большой и помятый кусок пергамента и протянул его Гарри.
Парень разглядывал его с минуту, а затем вновь взглянул на близнецов.
– Боюсь, что я не очень понимаю, – произнес он.
– Это, Гарри, секрет твоего успеха, – радостно сказал Фред. – Мы с гордостью использовали его несколько лет…
– …но сейчас он тебе нужнее, чем нам, – продолжил Джордж. – Видишь ли, в наш первый год, когда мы были чисты и наивны…
– …просто ужасно наивны, – добавил Фред. – Тогда нас сумел поймать Филч и запереть в своем кабинете. Там в ящике с надписью «Конфисковано! Крайне опасно!» мы и нашли это. Ну, ты уже понимаешь, что мы сделали.
– Да, а сейчас тебе предстоит важнейший урок, который ты когда-либо получишь в Хогвартсе, – с лукавой усмешкой закончил Джордж и, достав палочку, коснулся ей куска пергамента. – Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Тонкие чернильные линии начали распространяться от того места, где касалась палочка. Они сливались и пересекались. Наконец появился заголовок, гласивший: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют КАРТУ МАРОДЕРОВ».
Гарри задохнулся. Мародеры? Это сделал его отец? И кто эти Лунатик, Сохатый, Бродяга и Хвост? Совершенно ясно, что это прозвища, но кто есть кто? Гарри решил спросить профессора Люпина, но мигом отбросил эту идею. Как он объяснит, откуда он узнал эти клички.
Внимательнее рассмотрев пергамент, Гарри понял, что это подробная карта Хогвартса. На ней были видны также маленькие движущиеся точки, подписанные именами. Он увидел, что профессор Дамблдор сейчас прогуливается по своему кабинету, а профессор Люпин только что вошел к себе.
– Итак, в Хогсмид ведут семь ходов, – произнес Фред, показывая тут же их на карте. – Об этих четырех Филч знает… – он показал четыре ответвления, – но мы единственные, кто знает об этих трех. Но вот этим пользоваться не стоит, поскольку около входа растет та самая Дракучая ива. Этим, который за зеркалом на четвертом этаже, тоже пользоваться не стоит. Он обвалился. А вот этот ведет в подвал Сладкого королевства. Именно его мы и советуем. Вход в него прямо около этой комнаты, за горбом статуи одноглазой ведьмы.
– Верно, – произнес Джордж и огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. – И не забудь очистить ее после использования…
– …а то ее всякий сможет использовать, – добавил Фред и, тоже достав палочку, коснулся ею карты. – Просто снова коснись ее и скажи…
– Шалость удалась, – в унисон произнесли близнецы.
Гарри наблюдал, как карта вновь становится простым куском пергамента. Множество мыслей метались в голове. С этой картой он сможет найти Сириуса Блэка. Нужно ли отдать ее профессору Люпину? Или оставить ее себе? Гарри пока не знал.
– Увидимся там, – подмигнул ему Джордж и ушел вместе с братом.
А Гарри все мучался дилеммой: отдавать или не отдавать карту? Он понимал, что отдай он её сейчас, и больше он ее никогда не увидит. Профессор Люпин был одним из мародеров, и, значит, принимал участие в создании карты, и, конечно, знает, как она работает. Люпин заберет ее и отдаст профессору Дамблдору, чтобы найти Сириуса Блэка. Но ведь эта карта также его отца, как и плащ-невидимка. У Гарри так мало осталось от родителей, что он не испытывал особого желания расставаться с этим чудесным подарком.
Перед обедом Гарри пришел на очередной урок у профессора Люпина, на котором снова присутствовал Дамблдор. Карта мародеров была уже надежно спрятана на дне сундука. Сердце его одержало верх над разумом. Он просто не мог расстаться с ней, ведь все же одним из создателей был его отец. Но также Гарри не собирался использовать её так, как советовали ему близнецы Уизли. Он боялся.
Профессор Люпин в этот раз нашел боггарта, и занятие получилось чрезвычайно сложным. Он изо всех сил старался заглушить голоса, наполнявшие его голову, что, в конце концов, опять переутомился. До этого у него не раз получалось это заклинание, с каждым разом становясь все лучше и лучше, но сегодня ничего не получалось, и то, что выходило из палочки, было далеко не Патронусом.
Люпин и Дамблдор пытались убедить Гарри, что у него получается гораздо больше, чем они ожидали, но он все же расстроился. Гриффиндорец же делает все, что ему говорят, так почему ничего не работает? Он знал, что это сложно, но это уж слишком.
Утомленный как никогда, Гарри поспешил в спальню и свалился на свою кровать, задернув полог. Рон и Гермиона еще были в Хогсмиде. Гарри лежал и думал, не замечая ход времени. Его друзья уже давно вернулись и несколько раз заглядывали к нему, интересуясь, спит ли он. Гарри не отвечал, и его оставили в покое. Да он и не знал, что им сказать. Гриффиндорец так много уже скрыл от них. Он ругал себя за это, ведь именно поэтому он все дальше отдалялся от них.
«Я исправлюсь в отношении них. Как только я пойму, как это сделать», – подумал он, наконец.

Глава 14. Горькая реальность

Остаток каникул прошел неестественно тихо. Рон и Гермиона больше не ругались, понимая, что это может навредить. Складывалось впечатление, что они пытались любым способом предотвратить надвигающийся конфликт для того, чтобы не расстраивать Гарри. Вместо препирательств они бросились в другую крайность, отчего Мальчик-который-выжил временами готов был рвать на себе волосы. Не могли, что ли, найти счастливую середину?
Когда все вернулись после новогодних праздников, Оливер Вуд поймал Гарри в одном из коридоров. Капитан волновался из-за того, что ловец его команды еще не обзавелся новой метлой. Когда Гарри рассказал ему о таинственном подарке на рождество и заявил, что на этот раз проблем с тем, что его заколдуют, быть не должно, челюсть Оливера отпала сама собой. Гарри также рассказал, что профессор Люпин помогает ему в проблеме с дементорами. После этих слов Оливер облегченно вздохнул. Казалось, с плеч его упал тяжелый груз.
Начавшиеся уроки очень кстати отвлекли Гарри. Новая метла больше не волновала его постоянно, а лишь в перерывах между занятиями. Например, Уход за Магическими Существами проходил теперь возле большого костра, так как они начали изучать огнелюбивых животных, а именно саламандр, которые резвились, прыгая на раскаленных добела бревнах. Профессор Треллони снова начала изводить его на Предсказаниях. Они изучали хиромантию, и Треллони тратила большую часть урока, читая ладонь Гарри и то и дело сожалеющее бормоча, что у него, мол, самая короткая и сложная линия жизни, какую она когда-либо видела.
Несмотря на то что с последнего полнолуния прошло уже больше недели, профессор Люпин всё ещё выглядел больным. Гарри воздержался от визита к нему, хотя и не мог унять свое беспокойство. Как Люпин выдерживает это каждый месяц? Переживаний добавили и неясности с усыновлением. Гарри знал, что оборотням запрещалось иметь детей, но вопрос об усыновлении до сих пор оставался для него невыясненным. Все так закрутилось, что он забыл сходить в библиотеку.
Порывшись в сумке, Гарри нашел порядком помятый клочок пергамента, который дал профессор Снейп. Парень пообещал себе сегодня же узнать, сможет ли его временный опекун стать постоянным. На данный момент это было единственным, чего он хотел. И опять же, за поисками он меньше будет думать о метле.
– Знаешь, меня волнует, а вдруг с профессором Люпиным действительно что-то серьезное, – спросил Рон по пути на ужин. – Он что-нибудь рассказывал тебе, Гарри? Может, ты сам спрашивал?
Гарри смутился, что тут же заметила Гермиона. Нужно было срочно что-то придумывать. Рон явно не удовлетворится ответом «не знаю». Уж Гарри-то знал своего друга.
– Э-э… ну… он сказал, что это не опасно для жизни, – сказал Гарри. – Я… э-э… подумал, что он не хочет об этом говорить, поэтому не стал расспрашивать.
– Ох, – удовлетворенно выдохнул Рон. – Тогда, думаю, ничего страшного.
Рон пошел дальше, не заметив, как Гарри с явным облегчением выдохнул. Парень хотел уж было последовать за другом, когда Гермиона схватила его за плечо. По её взгляду гриффиндорец понял, что подругу так просто не обвести вокруг пальца.
– Ты ведь сделал то эссе, не так ли? – больше утверждала, чем спрашивала девушка.
Гарри опустил взгляд и кивнул. Гермиона всё поняла, и они молча пошли на ужин. Оба знали о секрете профессора Люпина и оба, не сговариваясь, поклялись молчать об этом.
* * *
После ужина Гарри удалось незаметно улизнуть от друзей, используя мантию-невидимку. Зная, что у него не так уж много времени, прежде чем кто-либо его хватится, Гарри быстро пошел в библиотеку, чтобы найти, наконец, эту книгу. Он обязан был узнать, насколько временным является опекунство Люпина.
Поиски не заняли много времени. Сняв книгу с полки, Гарри начал спешно её пролистывать, пока не нашел раздел, посвященную оборотням. Используя палочку как источник света, Гарри отметал законы и постановления до тех пор, пока не встретил закон о детях. Парень не заметил, что от нетерпения перестал дышать. Это был момент истины. Обратной дороги уже не было.

Неопровержимо доказано, что зараженные личности непредсказуемы в моральном и психологическом плане в любое время, а не только в период обострения болезни. Следовательно, зараженным личностям не позволяется ухаживать за несовершеннолетними или за такими же зараженными. В целях безопасности зараженную личность не следует оставлять с детьми без присутствия третьего лица – совершеннолетнего волшебника. Всякую зараженную личность, нарушившую данный закон, следует немедленно арестовать за антиобщественное поведение и создание опасности для жизни несовершеннолетних.

Вот так, черным по белому, и был написан его «приговор». Оказывается, профессор Люпин не только не мог иметь собственных детей, но ему запрещалось даже находиться с какими бы то ни было детьми наедине. Значит, профессор Люпин не сможет его забрать и ему придется вернуться к Дурслям, вернуться к тете Петуньи и Дадли, которые уж не забудут, по чьей «милости» дядя Вернон оказался в тюрьме.
Уронив палочку и книгу, Гарри стал медленно отступать, пока не наткнулся на стену, и сполз по ней на пол. Неосознанно парень подтянул к себе колени и, обхватив их, так и остался сидеть, безучастно глядя перед собой. Как мог кто-то, глядя на профессора Люпина, посчитать его опасным? Учитель, на памяти Гарри, всего лишь раз повысил голос, да и то на профессора Снейпа.
Парень даже не заметил, что его начало трясти. Казалось, весь мир просто-напросто рухнул. Он не знал, сколько времени прошло, и не думал о том, заметили его отлучку или нет. Гарри просто молча сидел в темноте, молясь про себя, чтобы его жизнь не перевернулась снова верх дном. Он больше всего хотел иметь семью и наконец нашел ее в лице профессора Люпина. И вот теперь он узнает, что и это оказалось иллюзией. Весь этот год – одна большая иллюзия.
Дверь открылась, немного осветив помещение, однако Гарри не шевельнулся. Эхо шагов отдалось от старых стен библиотеки. Кто-то шёл между стеллажей с книгами и прямо к тому месту, где до сих пор сидел парень. Наконец шаги остановились, и яркий свет осветил Гарри. Тяжелый вздох, и шаги поспешили к нему, свет стал ещё ярче.
– Гарри! – воскликнула профессор МакГонагалл, присев напротив ученика. – Гарри Поттер, потрудитесь объяснить мне причину вашего присутствия здесь! ― мальчик даже не шелохнулся. Было непонятно, слышал ли он её вообще. – Мистер Поттер! – взволнованно произнесла она, слегка трясся Гарри за плечо, но, как и раньше, никакой реакции не последовало.
Запаниковав, профессор оглянулась вокруг и заметила открытую книгу, валявшуюся на полу. Поднеся палочку ближе, она посмотрела на открытую страницу и сразу побледнела. Схватив книгу, МакГонагалл выбежала из библиотеки, чтобы найти хоть кого-нибудь из коллег. К счастью, едва выбежав из дверей, она нос к носу столкнулась с Дамблдором. Быстро, как только могла, профессор объяснила директору, что произошло, показала книгу.
Профессор Дамблдор тут же отменил её дальнейшие поиски кого бы то ни было и позвал Люпина в библиотеку. Войдя внутрь, Дамблдор взмахом палочки зажег везде свет. Скоро внутрь ворвался профессор Люпин, и вместе с МакГонагалл они поспешно прошли к нужному месту. Едва увидев трясущегося Гарри, профессор Люпин бросился к нему и обнял парня.
– Ремус, похоже, Гарри узнал о наших проблемах с опекунством, – серьезно сказал профессор Дамблдор.
Люпин бросил встревоженный взгляд на директора и вновь посмотрел на Гарри. Развернувшись, он сел напротив парня и поднял его голову так, чтобы их глаза встретились.
– Гарри, послушай меня, – с напряжением произнес профессор Люпин. – Мы найдем способ, как обойти это… меня не волнуют всякие там средневековые законы. Ты мой сын и всегда им будешь, мне все равно, что написано на клочке пергамента. Мы семья, чтобы не говорили остальные.
Казалось, Гарри вышел из оцепенения и слегка кивнул.
– Я не могу вернуться туда, ― сказал он дрожащим голосом. ― Вы обещали...
Профессора Дамблдор и МакГонагалл тоже присели напротив гриффиндорца рядом с профессором Люпиным.
– Ремус говорит правду, Гарри, – мягко сказал профессор Дамблдор. – Мы ищем пути обхода этого закона. Я понимаю, что все это неприятно, но ты должен довериться нам. Ты должен немного потерпеть. Ты можешь это сделать?
Гарри взглянул на директора, потом опять посмотрел на Люпина. Как же он хотел, чтобы это было действительно так, но до сих пор, стоило ему им поверить, как обнаруживался очередной секрет. Профессор Дамблдор все эти годы скрывал от него существование Сириуса Блэка. Профессор Люпин молчал о том, что он оборотень, и сейчас он узнает о серьезной проблеме с усыновлением. Почему ему постоянно нужно узнавать всё именно так? Почему они не могут быть честны с ним?
* * *
Следующие пару дней отношения между Гарри и основной частью учительского состава были напряженными. Гриффиндорец не знал, как относиться к происшедшему. Он понимал, что его семья делает все, чтобы удержать его подальше от Дурслей, однако реальность заключалась в том, что он официально не мог войти в ту семью, которую хотел. Также было понятно, что Министерство никогда не разрешит мальчику-который-выжил жить с оборотнем.
Вечером в четверг состоялся очередной урок с профессором Люпином. Это, наверное, было самое неуютное занятие для Гарри за все время учебы. Не мужчина, не мальчик не знали, что говорить друг-другу, а профессор Дамблдор вообще отсутствовал, сославшись на дела в министерстве. Юношу это даже устраивало. Он не выдержал бы его хитрых подмигиваний.
Пока Люпин был занят подготовкой боггарта, Гарри понял, что ему будет сегодня трудно сосредоточиться на счастливом воспоминании. Как он мог думать о чем-либо хорошем, когда в его жизни твориться настоящий кошмар? Почему она не могла остаться такой же простой, как раньше, когда все ненавидели его и считали не больше, чем уродом? Конечно же, та жизнь была ужасна, но она не была столь трудной, как сейчас.
– Готов?.. Давай! – произнес Люпин, откидывая крышку сундука с боггартом.
В комнате сразу стало холодно. В глазах у Гарри потемнело, но он знал, что дементор уже на свободе, протягивает к нему свои сгнившие руки. Гарри не мог вздохнуть.
– Экспекто Патронум! – закричал Гарри. – Экспекто пат…
Больше он не мог сопротивляться. Расплывчатые формы окружили его. Уши наполнил панический мужской голос: «Лили, бери Гарри и беги! Это он!.. Давай! Беги!.. Я задержу его!..» Грохот заглушил конец фразы. Кто-то в отчаянии бросился к двери, но та с грохотом распахнулась. Знакомый холодный резкий смех заставил кожу Гарри покрыться мурашками.
– Гарри, Гарри, очнись!..
До парня не сразу дошло, что кто-то его трясёт. Его голова лежала на чьей-то груди, ему открыли рот и затолкнули туда шоколад. Тепло медленно разлилось по телу, и Гарри приоткрыл глаза и увидел перед собой озабоченно лицо Люпина. Не в силах больше сдерживаться, парень уткнулся в грудь профессора, чтобы скрыть выступившие слезы.
Люпин крепко держал парня и терпеливо ждал, пока тот успокоиться. Когда мужчина почувствовал, что Гарри расслабился, он ослабил объятия.
– Все в порядке, Гарри, – сказал профессор нежно. – Просто постарайся подумать о чём-нибудь другом.
Гарри покачал головой и отодвинулся. Он не хотел забыть храбрый голос отца.
– Я… я слышал папу, – сказал он тихо. – Он собирался задержать Волдеморта, – продолжил он, закрыв лицо руками. – Почему они умерли? Зачем Волдеморт хотел убить меня? Я был только ребенком? Как может ребёнок быть настолько опасным?!
Люпин положил руку на левое плечо Гарри и дружески его пожал.
– Но ты был, Гарри, – мягко произнес он. ― Я думаю, что твой шрам верное тому доказательство … Я знаю, что это будет трудно, Гарри, но попробуй запомнить, что твои родители очень любили тебя. Думай об этой любви, мальчик мой. Думай о хорошем, а не о плохом.
Тяжело вздохнув, Гарри кивнул, однако он не мог заставить себя посмотреть на Люпина. Было очень сложно не думать о плохом. Теперь он знал: это был защитный механизм. Если он не будет зря надеяться, ему не придется разочаровываться. И это, вероятно, было главное препятствие. Сейчас, впервые за всю свою жизнь, он должен был погрузиться в мысли о счастливой, любящей семье. Он должен был думать о том, что он всегда хотел, но и помыслить не мог получить; представить реальным то, что существовало до сих пор только в его снах. Наконец, посмотрев на Люпина, Гарри понял, что это не только его мечты.
– Мне жаль, – сказал парень. – Просто это так трудно. Я думал, что смогу найти что-нибудь, что сделает нас семьей, а в результате я узнал, что вы не можете даже находиться со мной наедине… это было уже слишком. Я… я просто не знаю…
Люпин опять обнял Гарри.
– Ничего, Гарри, – сказал он. – Я понимаю. Просто со всем произошедшим мы не хотели тебя беспокоить еще и тем, что от тебя не зависит. Я хотел скрыть от тебя то, как министерство обращается с подобными мне. Думаю, что я должен поблагодарить Северуса за то, что ты об этом узнал.
Гарри немедленно напрягся и отстранился от профессора.
– Пожалуйста, не сердитесь, – быстро сказал он. – Я спросил его только о законе об усыновлении…
– …о чем ты даже не задумался бы спросить, если бы Северус не решил напакостить мне на моем предмете, – прервал его Люпин. – Гарри, ты должен понять, что Северус всегда будет обижен на меня и твоего отца. Он не тот человек, который забывает ошибки прошлого. Он достаточно лицемерен.
– Почему? – спросил Гарри.
Профессор Люпин вздрогнул.
– Э-э… не бери в голову, Гарри, – быстро сказал он. – Забудь все, что я сказал… Ну что, ты готов еще раз попробовать или дашь боггарту отдохнуть?
Гарри заметил уход от ответа и догадался, что Люпин скрывает что-то личное, что ему, Гарри, не нужно знать, так что он не стал заострять на этом внимание.
– Я попробую еще раз, – сказал он и встал, подняв свою палочку, валявшуюся до этого на полу. Повернувшись к сундуку, гриффиндорец закрыл глаза и сосредоточился. Возможно, он делает что-то неправильно. Возможно, ему следует сосредотачиваться не на конкретных воспоминаниях, а на тех ощущениях, которые они вызывают. Он вспомнил то ощущение, когда профессор Люпин назвал его своим «сыном» в ту ночь. Гарри улыбнулся, он действительно чувствовал себя членом семьи.
Профессор Люпин медленно встал и подошел к сундуку.
– Хорошо, Гарри, – ободряюще сказал он. – Поехали!
Он вновь откинул крышку сундука – и оттуда поднялся дементор.
В комнате стало холодно, Гарри открыл глаза и посмотрел на дементора.
«ЭКСПЕКТРО ПАТРОНУМ!» – прокричал он.
Крик, который он слышал, был совсем слабым, почти неразличимым. Большая серебристая тень вырвалась из конца его палочки и расположилась между ним и дементором. Тень медленно начала теснить дементора назад к его сундуку. Гарри не мог понять, что произошло, однако впервые с тех пор, как он начал обучаться защите от дементоров, он не чувствовал себя уставшим. Напротив, мощная волна тепла распространялась по всему его телу, окружала его, защищала.
– Риддикулус! – наконец воскликнул Люпин.
Громкий хлопок прорезал воздух и дементор исчез вместе с расплывчатым Патронусом. Опустив свою палочку, Гарри стал отступать назад, пока не наткнулся на стенку и не сполз по ней, как совсем недавно в библиотеке. Он наблюдал, как профессор Люпин пытается запихнуть серебристый шар – своего боггарта – обратно в сундук. Что же произошло?
Люпин развернулся, заметил Гарри и подбежал к нему.
– Гарри, это было великолепно! – он был счастлив, но его улыбка быстро исчезла, как только он пригляделся к лицу гриффиндорца. – Гарри, все в порядке?
Гарри взволнованно посмотрел на преподавателя.
– Что произошло? – спросил он. – Как… я-я не…
Люпин, казалось, сообразил, что хотел сказать Гарри.
– Ты удивлен, что не чувствуешь в полной мере пагубного влияния дементора, – произнес он, сев на пол. – Послушай, Гарри, тебе нечего пугаться. Твоя магия только формируется. Сейчас она проявляется скачкообразно, как на одном из прошлых уроков, когда ты перегрузил заклинание.
Испуганный взгляд гриффиндорца переменился и стал смущенным. Если это настолько нормально, тогда почему он не слышал об этом раньше?
– Значит, такое происходит с каждым? – спросил Гарри.
– В некоторых смысле, – осторожно начал Люпин. – У большинства волшебников магическая сила растет постепенно. Похоже, что в твоем случае занятия летом ускорили её рост. Это происходит, но не часто, поэтому считается необычным. Сейчас нам нужно быть осторожнее, чтобы ты не перегружал заклинания на уроках.
Гарри посмотрел вниз на палочку, до сих пор сжатую в правой руке. Так вот почему у него было столько проблем с Патронусом. Это показалось ему странным: то у тебя ничего не получается, то тебя нужно обносить стеной, чтобы ты не разгромил всё вокруг . Однако одно он понял: нужно непременно последовать совету Люпина и быть осторожнее.
В выходные прошел матч по квиддичу между Слизерином и Рейвенкло, в котором змеи взяли верх, но с небольшим отрывом. Это была отличная новость для гриффиндорской команды. Если они тоже выиграют у Рейвенкло, то выйдут на первое место в школьном чемпионате. Чтобы быть уверенным в победе, Оливер Вуд увеличил количество тренировок до пяти в неделю. Вместе с Гермионой, по уши заваленной домашней работой, Гарри тратил половину времени тренировок заклинания Патронуса на домашние задания. Профессор Люпин иногда помогал ему, когда мог, что в большинстве случаев выражалось в виде намёков.
Гарри с Роном уже поняли, что от подруги, когда та делала уроки, лучше держаться подальше, а она в основном только ими и занималась. Она всегда использовала несколько столов для своих книг и пергаментов, и огрызалась на любого, кто смел ее отвлекать. Через какое-то время терпение Рона закончилось, и он начал высказывать другу своё недоумение:
– Я просто не могу это понять, – шептал Рон, чтобы Гермиона не услышала. – Как она только успевает на занятия? Арифмантика идет в одно время с Уходом за магическими существами, Маггловедение – одновременно с Предсказаниями! Это же невозможно!
Гарри лишь пожал плечами. Он уже имел солидный опыт, чтобы уважать чужие секреты. Он сам много чего скрывал от Рона с Гермионой в этом году. Если Гермиона считает, что нужно что-то скрыть от них, то, значит, у неё есть на это серьезная причина.
Ко всему прочему у Гарри до сих пор не было собственной метлы. Каждое утро в Большом зале он уже автоматический смотрел на профессора МакГонагалл, надеясь, что та сообщит ему, что никаких отклонений в метле не нашлось, но всякий раз получал в ответ только ничего незначащий кивок. Он никогда не спрашивал её напрямую об участи метлы, хотя несколько членов команды спрашивали и не один раз. Больше всех к МакГонагалл подходил Оливер, затем по списку шли близнецы Уизли. Они все знали, что, имей они ловца с Молнией, это почти гарантировало им победу, как в игре, так и в чемпионате.
Пришел февраль, и Гарри уже перестал надеяться, что вновь увидит свою метлу. Он медленно прогрессировал на дополнительных занятиях, однако ни профессор Люпин, ни профессор Дамблдор не могли разобрать форму его Патронуса. Разочарованный и уставший, Гарри начал думать, что у его Патронуса вообще никогда не будет никакой формы.
На одном из уроков, заметив кислое настроение Гарри, профессор Люпин решил закончить занятие и познакомить Гарри с главным лакомством Хогсмида – Сливочным пивом. Профессор Дамблдор, зная, что Гарри разговаривает по-настоящему открыто лишь с Люпином, решил уйти и молча намекнул молодому учителю, что неплохо бы ему поговорить со своим подопечным. Посмотрев на мальчика, Люпин понял, что тот глубоко в своих мыслях – он пил пиво медленными глотками, явно не обращая внимания на вкус.
Они продолжали медленно пить пиво, пока Гарри первый не нарушил молчание, спросив тихим голосом:
– Что находиться у дементора под капюшоном?
Профессор Люпин вздохнул и поставил бутылку на стол.
– Это сложный вопрос, Гарри, – задумчиво произнес он. – Дементор снимает капюшон лишь для того, чтобы совершить то, что называют Поцелуем дементора. Считается, что это хуже смерти, – мужчина с сочувствием посмотрел в глаза мальчику. – Когда человек получает такой поцелуй, его душа покидает тело, оставляя лишь пустую оболочку, которая продолжает существовать. Вот что ждет Сириуса Блэка.
Гарри в полном изумлении уставился на Люпина. Он полагал, что дементор и так слишком противен, но то, что он узнал о Поцелуе, было просто ужасно. Полуночника, каким он его знал – терпеливым и заботливым псом, – без души страшно было даже представить. И хотя Гарри знал, что Сириус Блэк убийца; знал, что он, Блэк, это Полуночник, но почему-то не находил в себе ненависти к псу, который так много помогал ему в доме Дурслей. Парень не знал, с каких пор стал так считать. Гарри лишь был уверен, что обязан выяснить, почему Блэк предал его родителей и почему стал помогать ему…
– Что если потом выяснится, что эти преступники были невиновными? – нервно спросил Гарри. – Они получат её назад?
Люпин напрягся.
– Гарри, почему ты спрашиваешь? – вместо ответа спросил Люпин. – Ты ведь не видел Сириуса Блэка после Хеллоуина, не так ли?
Гарри кивнул головой и уставился на этикетку бутылки от сливочного пива.
– Мне просто интересно, – спокойно ответил он. – В маггловском мире людей вначале обвиняют в совершении преступления, затем, иногда, находят доказательства их невиновности. Людям свойственно иногда ошибаться.
Профессор Люпин отвернулся и прочистил горло.
– Все верно, но у нас есть возможность вытянуть из человека правду, – с явным неудобством произнес мужчина. – Существует зелье Веритасерум – зелье правды. Только три капли – и человек ответит правдиво на любые вопросы.
– Ох, – выдохнул Гарри, понимая, что профессор Люпин не очень-то доволен тем, куда заходит их разговор. Было ясно, что всё, связанное с Сириусом Блэком, причиняло профессору немало боли. – Извините, – произнес Гарри все тем же тихим голосом. – Я до сих пор пытаюсь разобраться, как работает то или иное в этом мире.
– Понимаю, – произнес Люпин, улыбнувшись. – Если честно, то ты меня удивил сегодня, Гарри. Не многих волнует обращение с преступниками в нашем обществе. Большинство считает, что это не их проблема, поэтому не хотят ни слышать, ни беспокоиться об этом. Очень печально, что столько людей критикуют всё что не лень, не делая при этом ничего, чтобы это исправить.
Гарри кивнул. Он понимал, что профессор Люпин говорит не только о преступниках. Он имеет в виду и несправедливое отношение людей к оборотням. Было больно смотреть на профессора, несчастного и бесправного. И Гарри поклялся, что сделает все возможное, чтобы профессор Люпин никогда не остался один. Его опекун прав. Мы семья, что бы не говорили остальные.

Глава 16. Признания Полуночника

Остаток недели пролетел как один день – ничего особенного не произошло. Единственное, что вызывало проблемы – постоянный надзор со стороны преподавателей, от которого совершенно невозможно было скрыться. Очевидно, рассказ профессора Люпина о том, что Гарри «что-то заметил», укрепил всех в уверенности, что территория Хогвартса не так безопасна для Гарри, как казалось. Это выводило Гарри из себя. После Дамблдора, хуже всего Гарри приходилось от профессора МакГонагалл. Что же касается директора, то он, как и говорил Люпин, вызвал Гарри к себе в кабинет «поговорить» о Патронусе. Но этот разговор не дал Гарри ничего – профессор лишь сказал, что он пока думает.
Чего еще можно было ожидать?!
Упоминание профессором Люпином его протестов удивило Гарри, который и не думал, что это так выглядит со стороны. Он вовсе не притворялся, но, тем не менее, и не следовал в точности всем правилам. Что-то он скрывал, рискуя, находился поздно ночью в одиночестве (всего один раз, но все же), так и не показал преподавателям Карту мародеров, вот и заслужил все те запреты, что сейчас свалились на него. Чем больше Гарри думал об этом, тем больше уверялся в том, что сошел с ума. Кто, как не помешанный, решит помогать человеку, предавшему его родителей?
Он, конечно, по существу, не помогал Блэку, но ведь и не сдавал же. Ведь мог же он тогда рассказать все Люпину или сообщить любому из преподавателей за эту неделю о той встрече? Но желание Гарри знать, как уживаются в одном лице, казалось, не сочетаемые Полуночник и Блэк, застилало глаза, он не мог поступать иначе. Сириус Блэк мог тысячу раз закончить начатое Волдемортом, но ведь он бездействовал. И что если Гермиона права? Вдруг он в самом деле был в какой-то степени сумасшедшим и сейчас не помнит о своем предательстве?
Возможность получить ответы представилась в выходные, в день похода в Хогсмид. Профессор Люпин отменил занятия по отработке Патронуса, отговорившись тем, что не очень хорошо себя чувствует, но Гарри прекрасно понял истинную причину. Профессор просто не мог решиться на то, чтобы провести довольно долгое время со своим подопечным после того, как рассказал ему о Сохатом. Уняв свое любопытство, Гарри решил дать мужчине столько времени, сколько тому нужно. Но когда это время придет, Гарри знал, что и ему нужно будет открыть то, что он уже знает о связи Полуночника с Блэком.
Гарри, стоя в вестибюле, терпеливо дожидался, пока все уйдут в деревню. Рон и Гермиона обещали принести ему гору всякой вкуснятины из Сладкого Королевства, на что близнецы заговорщически засмеялись, подмигнув парню. Гарри опасался говорить Фреду с Джорджем правду – о том, что он не ходит тайком в Хогсмид, – ведь тогда близнецы могли забрать назад свой подарок. И если они вдруг узнают, кто были любимые ими Мародеры, то они точно завалят его и профессора Люпина кучей вопросов и неизвестно, отстанут ли когда-нибудь вообще.
После того, как поток желающих иссяк, Гарри осторожно вернулся в башню Гриффиндора, надел свитер и аккуратно завернулся в плащ-невидимку. Палочка лежала как всегда в кобуре, прикрепленной к запястью – так, на всякий случай. «Никуда не иди без палочки», – сказал ему тогда Блэк. И Гарри решил не игнорировать этот совет.
Из гостиной он вышел вместе с группой первокурсников, чтобы Полная Дама ничего не заподозрила, и медленно отправился вниз, в вестибюль, стараясь ни с кем не столкнуться. Лишь выйдя во двор, Гарри услышал бешенный стук своего сердца. Сейчас он грубо нарушал установленные для него правила, и Гарри с удивлением ощутил, что ему это даже нравится. Взволнованный, он почувствовал свободу. С ним не будут сюсюкаться или опекать как ребенка. Сейчас он сам принимает решение, и все зависит лишь от него.
Окрестности замка были безлюдны, чему Гарри несказанно обрадовался. Приятная температура и слабый ветерок постепенно успокаивали его. Он бесшумно мчался к лесу, не боясь побеспокоить тех существ, которых может встретить. Он притормозил лишь у хижины Хагрида и тихонько миновал ее. Он понимал, что сейчас последний шанс вернуться, но он и не подумал об этом. Он должен докопаться до истины, для себя и для своих родителей.
Гарри осторожно вошел в лес. Мир звуков окружил его подобно второму плащу. Он знал, что, несмотря на все приготовления, этот лес по-прежнему таит для него множество опасностей. По своему опыту парень знал, что лучше зайти в лес не слишком далеко, но так, чтобы ни Хагрид, ни кто-либо еще не могли его заметить. Не слишком-то умно бродить по глуши, где множество агрессивных и вечно голодных существ готово с радостью съесть тебя на обед. Парень довольно быстро нашел маленькую полянку с поваленным деревом и присел на него. Не было смысла блуждать по лесу до темноты, так никого и не повстречав, поэтому он решил просто ждать. Полуночник рано или поздно придет. Гарри лишь надеялся, что его терпение к тому времени не иссякнет и что никто в замке не заметит его отсутствие.
Через два часа ожидания Гарри решил снять плащ-невидимку, свернул и, положив его под голову, улегся на клочке сухой земли. Полуночника не было, как не было, к счастью, представителей менее дружелюбных обитателей этого леса. Посмотрев на часы, Гарри понял, что у него остается лишь несколько часов на ожидание, а потом все вернуться в Хогвартс. И хотя он готов был ждать хоть всю ночь, нужно будет вернуться раньше остальных. Он же не идиот. «Хотя, это как посмотреть», – добавил Гарри про себя.
Хруст ветки заставил Гарри оторваться от своих мыслей и рывком сесть. Вглядываясь в ту сторону, откуда донесся звук, парень весь напрягся, так что стало трудно дышать. «Ну, пожалуйста, пусть оно не будет хотеть меня слопать», – шепотом взмолился он. Гарри неподвижно сидел, и тут хрустнула еще одна ветка, в этот раз намного ближе. Ему показалось, что к ближайшему кустарнику от того места метнулась какая-то тень, но затем все стихло. Гарри подсознательно схватился за правое запястье, тут же ощутив пальцами кобуру и вспомнив о палочке. Он не беззащитен.
И в этот момент из кустов медленно показалась громадная собака и уставилась на Гарри умоляющими голубыми глазами. Собака тихо заскулила и стала медленно приближаться к парню, будто показывая, что не собирается причинять вред. Гарри понял, что ему нужно быстрее что-то предпринять. Он медленно поднялся, не отрывая взгляда от собачьих глаз.
«Полуночник, – запинаясь, спросил Гарри, – это ты?»
Собака радостно залаяла в ответ. «Да, это он», – решил Гарри. Собака не обратила внимания на резкое движение Гарри к правому запястью, – и вот уже палочка у него в руке. В следующий момент Гарри уже указал ей на собаку и прокричал: «Ступефай!» Уклониться времени не было, и собака без сознания рухнула на землю.
Выдохнув с облегчением, Гарри понял, что это еще не конец. Подняв с земли камень, Гарри положил его в центр поляны и трансфигурировал в клетку. Вот и пригодились те книги, что он прочитал этим летом. Указав палочкой на Полуночника, Гарри пробормотал: «Вингардиум Левиоса!» – и перенес собаку внутрь клетки. Заперев ее, он вновь уселся на дерево. Теперь все. Еще раз указав палочкой на собаку, Гарри произнес: «Энервейт!» – и собака слегка пошевелилась.
Гарри видел, как Полуночник открыл глаза и огляделся по сторонам, тут же заметив, что заперт. Собака взглянула на Гарри и вновь заскулила, словно спрашивая: «Зачем ты это сделал?» Терпение и время Гарри подходило к концу, он решил действовать сам.
– Я знаю, кто ты, – сразу начал он. – Сириус Блэк!
Собака стыдливо опустила голову и с хлопком превратилась в человека. Он был более похож на того, что глядел со страниц Ежедневного Пророка, чем на того, что Гарри видел на фотографиях в своем альбоме. Разве что волосы его были короче и доходили сейчас до плеч, да лицо выглядело не столь болезненным.
– Извини, – скрипучим голосом начал мужчина. – Я увидел тебя тогда и решил, что лишь напугаю тебя своим видом. Я и не знал, сколько людей с тобой уже говорили обо мне.
Гарри в раздражении поднял глаза.
– Я ничего не знал о тебе, пока профессор Люпин не рассказал одну замечательную историю, – процедил он сквозь зубы и закричал: – Ты предал моих родителей! Почему ты думаешь, что я хочу разговаривать с тобой!
– Гарри, пожалуйста, послушай, – умоляющим голосом начал Блэк. – Я не предавал их. Я бы никогда этого не сделал! Джеймс был мне как брат. Я знал, что Волдеморт обязательно подумает, что именно я являюсь Хранителем, так что я был лишь хорошей приманкой. И никто, кроме нас троих – меня, Джеймса и Лили, – не знал, что в действительности им был Питер. Я не мог предположить, что он предаст нас. Я никогда не думал, что он шпион.
Гарри взглянул на Блэка расширившимися глазами. Он ожидал чего угодно, но не этого.
– Питер? – переспросил он. – Ты имеешь в виду Петтигрю? Человека, которого ты убил вместе с тринадцатью магглами?
Блэк закрыл лицо руками, замотав головой.
– Петтигрю не мертв! – выкрикнул он. – Он анимаг! Он превращается в крысу! Все эти годы он жил в семье Уизли!
От удивление у Гарри подогнулись колени, и он плюхнулся обратно на дерево.
– Но э-это невоз-возможно, – заикаясь, произнес он. – Не может быть. Короста это не Питер Петтигрю! Короста просто крыса! Он не приспешник Волдеморта! Он ничего мне не сделал! А у него было уйма возможностей!
Их глаза встретились.
– Гарри, послушай меня, – проговорил Блэк, неожиданно спокойно. – Питер ничего не делал, так как вне замка у него не было могущественного покровителя, способного его защитить. Знаю, у тебя нет причин доверять мне. Я не дал тебе повода для этого. Все, чего я прошу, это шанс доказать, что Питер жив. Он предал нас и упек меня в тюрьму. Я просуществовал двенадцать лет в Азкабане за то, чего не совершал! Это Питер убил тех магглов! Он отрезал себе палец, затем трансформировался, чтобы не пострадать от взрыва, который сам же и устроил!
Гарри вздохнул, медленно опуская палочку. Не этого он ожидал. Думал, что услышит банальный рассказ о том, что посулил ему Волдеморт в обмен на жизни Поттеров. Он ожидал у себя ненависти к Сириусу Блэку.
– У Коросты нет одного пальца, – тихо произнес он. Так много предстояло осмыслить. Действительно ли этот сбежавший преступник говорит правду? Может ли весь волшебный мир ошибаться? Неуверенно он произнес:
– А ты рассказывал все это на суде?
Блэк с отвращением фыркнул.
– А суда не было, – резко бросил он. – Я уверен, ты слышал, как все тогда происходило. Всем было известно, что Хранителем являюсь я. Я единственный, кто выжил после взрыва. Этого было достаточно. Кого тогда волновал закон, все праздновали исчезновение Волдеморта.
Гарри вцепился себе в волосы. Его гнев и ненависть к Блэку сменились разочарованием его любимым волшебным миром. Как они могли отправить кого-нибудь в такое ужасное место, как Азкабан, без всякого суда?..
– Не уверен, что поверил тебе, – дрожащим голосом произнес наконец Гарри. – Я разучился слепо верить кому-либо. Но я дам тебе шанс доказать свою невиновность. Если ты солгал, я своими руками отдам тебя дементорам.
Блэк с удивлением посмотрел на Гарри.
– Ты так похож на свою маму, – произнес он.
Гарри взглянул на Блэка, затем встал и отвернулся.
– Думаю, что сейчас мне придется поверить тебе на слово, так как я не помню ни маму, ни папу, – ответил он, заставив Сириуса вздрогнуть.
Протирая глаза, Гарри старался объяснить себе все это безумие. Исповедь Блэка кажется искренней, но Гарри не мог забыть все, что ему рассказал профессор Люпин. Он помнил боль, отражавшуюся в глазах его опекуна всякий раз, как в разговоре мелькало имя Сириуса Блэка. Словно его мучила незажившая рана. Он хотел верить, что его крестный хороший человек и не убийца, каким все его считают, но тогда ему придется пойти против профессора Люпина.
– Так ты поэтому хотел проникнуть в гриффиндорскую башню на Хэллоуин? – с любопытством спросил Гарри. – Из-за Коросты?
Блэк кивнул, не отрывая взгляда от Гарри.
– Прости, если поранил тебя, – искренне произнес он. – Я тогда думал только об одном. Я не хочу, чтобы сейчас кто-нибудь подумал, что ты помогаешь мне.
Гарри стал ходить взад-вперед. Помогает ему? Да, именно это он и делает. Профессор Люпин жутко разозлиться, когда узнает об этом.
– Я не могу, – внезапно произнес Гарри. – Я не могу предать Люпина. Он мой опекун. Он так много для меня сделал. Я… я должен рассказать ему.
– Он твой кто? – с удивлением спросил Блэк. – Гарри, как много ты знаешь о Ремусе Люпине?
Повернувшись к Блэку, Гарри с удивлением заметил интерес на лице преступника.
– Я знаю, что он оборотень, и знаю о законе об усыновлении, – спокойно ответил он. – Профессор Люпин – мой «временный» опекун. Дамблдор нашел лазейку в законе, и мне теперь не придется отправляться в приют или, того хуже, обратно к Дурслям.
Воспоминание о Дурслях ударило его, Гарри вновь опустился на поваленное дерево и закрыл лицо руками.
– Профессор Люпин заменил мне семью. Ему и так больно. Я не могу делать еще больнее. Я не хочу этого.
Блэк тут же опустился на колени и встал поближе к прутьям.
– Что с Ремусом? – быстро спросил он. – Он выглядел нормально в последние недели.
Гарри медленно перевел взгляд на Блэка, стараясь понять горячее волнение в глазах Сириуса.
– Я – вся его жизнь, – прямо ответил Гарри. – После того, как папы, Питера и тебя не стало, он остался один. Он был один целых двенадцать лет. Он жутко боится. Он догадался, что это ты был Полуночником, но боится мне рассказать. Пожалуйста, скажи, что ты действительно говоришь правду, что ты невиновен, ведь ему так нужен друг. Больше всего нужен.
– Гарри, клянусь, что не предавал твоих родителей и не убивал тех людей, – решительно произнес Блэк. – Ремус всегда был тихим затворником. И если нужно доказать ему, что я невиновен, то, признаюсь, я только и делаю это с тех пор, как забрал тебя от той жирной свиньи, что назывался твоим дядей. Знаешь ли ты, но я твой крестный отец, поэтому ты для меня очень дорог.
– Очень дорог? – с недоверием переспросил Гарри. – После того, как погибли мои родители? Если я так дорог, почему я остался с Дурслями? Почему ты не забрал меня?
Блэк вздохнул, опустив голову.
– Я пытался, – произнес он дрожащим голосом. – Я примчался к развалинам, чтобы увезти тебя и воспитать, как того хотели Лили и Джеймс. Но там уже был Хагрид, он стоял и держал тебя на руках. Я просил и умолял его отдать тебя, но он отказался. Сказал, что Дамблдор планирует по-другому. Мне не отдали тебя, и я принялся выслеживать Питера. Да, я не мог позаботиться о тебе, но я мог найти виновника гибели твоих родителей и отомстить. – Запустив пальцы в волосы, он замотал головой. – Это оказалось моей главной ошибкой, – тихо добавил Блэк. – Не то плохо, что Питер-таки удрал, но я оказался в том месте, где я никак не мог позаботиться о тебе. Я был словно в бреду. Я понимаю это только сейчас. Я не могу просить у тебя прощения. Я не заслужил его.
Гарри не знал, что ответить. Он хотел забрать его? Вся боль и насмешки от Дурслей, все это можно было избежать? Потирая виски, Гарри пытался унять медленно подступавшую головную боль.
– Что же мне делать? – отстраненно спросил он. – Ты просишь меня выбрать между тобой и человеком, которому я могу доверять. Я не знаю тебя. Все, что я знал, это то, что ты причина того, что у меня нет родителей, что ты избавил меня от них.
– Знаю, это тяжело для тебя, Гарри, – с сочувствием произнес Блэк. – Прости меня. Я не думал, что у тебя будет такая тяжелая жизнь. Я не прошу предавать Ремуса. Я лишь хочу, чтобы ты выпустил меня из этой клетки. Я сам поймаю Питера и докажу, что я вместо него сидел в тюрьме.
Гарри вскочил на ноги, холодно взглянув на Блэка.
– Ты опять пойдешь туда! – взорвался он. – Больше тебе ничего не нужно! Думаешь лишь о себе! А кто спросил, чего хочу я?! Чего хочет Ремус?! Ты подумал о нас?!
Блэк отшатнулся от Гарри, как от огня.
– Чего ты хочешь, Гарри? – спросил он, пытаясь успокоить мальчика.
Гарри усмехнулся.
– Я думал, это очевидно, – процедил он сквозь зубы. – Я хочу семью, где меня не считают уродом. Хочу дом, где мне рады, а не где я лишь причиняю неудобства. Я хочу, чтобы те люди, что заботятся обо мне, всегда были со мной. Я что, многого прошу?!
Установилась долгая тишина, никто не шевелился. Наконец Блэк вздохнул и сел, опершись спиной об угол клетки.
– Я не могу обещать, что не убью его, Гарри, – тихо произнес он. – Я никогда не отличался рассудительностью в жарких ситуациях. Я сделаю все, чтобы доказать тебе и Ремусу свою невиновность, но мне нужно выйти отсюда, чтобы сделать это. Обещаю, что не нападу на тебя.
Гарри был словно между молотом и наковальней.
– Ты понимаешь, как я рискую, если поверю тебе? – тихо спросил он, потом посмотрел на Блэка, прямо в его голубые глаза. – Если ты обманешь меня, я клянусь, что ты будешь умолять отдать тебя дементорам, пока я буду медленно убивать тебя.
Блэк поднял брови.
– Неужели? – спросил он. – Гарри, не обижайся, но в это трудно поверить.
– Я же вырос у моего дяди, не правда ли? – холодно произнес Гарри. – Ты удивишься, сколько боли один может причинять другому, пока тот не потеряет сознание.
Блэк довольно долго сочувственно взирал на Гарри, а затем усмехнулся.
– Ты блефуешь, – сказал он просто.
Плечи Гарри резко упали, он опустил глаза. Он должен был признать, что это была слабая попытка запугать того, кто жил среди дементоров целых двенадцать лет.
– Да, ты прав, – согласился он и посмотрел на Блэка – Но я знаю людей, которые бы не колебались… например, Хагрид.
Блэк поднял руки, сдаваясь.
– Один-ноль, – сказал он.
Время уже поджимало Гарри. Он открыл верх клетки и выпустил Блэка. Быстро превратив клетку обратно в камень, Гарри схватил плащ-невидимку. Бросив последний взгляд на Блэка, он скрылся под плащом и поспешил со всех ног в замок. Оставалось молиться, что он не совершил сейчас самую большую ошибку в своей жизни.

Глава 18. Правда приносит свободу

Верный слову, профессор Люпин сохранил небольшую экскурсию Гарри в тайне. Гарри рассказал профессору, что у Коросты всегда отсутствовал палец, а также всё, что он узнал о Коросте за все три года их дружбы с Роном. Он также упомянул, что Гермиона в курсе его подозрений, но ничего не знает ни о Петтигрю, ни о Блэке. Тут Люпин с облегчением вздохнул. Они, действительно, не могли позволить себе, чтобы еще кто-то в Хогвартсе знал, что человек, считающийся мертвым, спокойно разгуливает по школе и её окрестностям.
Гермионе же Гарри сказал, что профессор Люпин согласился проверить его доводы, но лишь из благосклонности к своему подопечному. Казалось, подозрения Гермионы уменьшились, ведь она ничего не знала о Карте Мародеров, которую временно одолжил профессор. Гарри очень не хотелось расставаться с ней, но Люпин уверил парня, что обязательно её вернет.
Минула Пасха, а новостей о Блэке или Петтигрю по-прежнему не было. Но у Гарри не было времени особо думать о них за горами домашних заданий, которые усердно сваливали на них учителя. К этому времени уже практически все считали за лучшее держаться от Гермионы подальше, так как она все ближе подходила к полному нервному расстройству. Гарри и Рон предпочитали побыстрее заканчивать свою домашнюю работу и помогать Невиллу, который тоже был на грани срыва. В общем, поток домашних заданий, совместно с мыслями о приближающихся экзаменах, не добавляли радости Гарри, да и всем гриффиндорцам.
Помимо моря домашней работы, у Гарри каждый день были тренировки по квиддичу, к тому же, приходилось еще выслушивать лекции Вуда о всевозможных стратегиях и тактиках предстоящего матча против Хаффлпафа, который должен был состояться в ближайшую субботу. В Гриффиндоре по этому поводу царило нетерпеливое возбуждение. Гриффиндор не побеждал в школьном чемпионате с тех пор, как в Хогвартсе учился брат Рона Чарли, игравший ловцом. Так что было давно пора завоевать кубок. Победа над Хаффлпафом автоматически приносила его Гриффиндору. Кубок являлся очень престижным трофеем, составлявшим гордость завоевавшего его факультета. Так что главная нагрузка ложилась на ловца, поскольку именно поимка снитча приносила так много очков и практически всегда означала победу команды этого удачливого ловца.
Атмосфера предстоящего матча разительно отличалась от всего того, что помнил Гарри. Да, напряжение между Хаффлпафом и Гриффиндором присутствовало, но дело не доходило до откровенной грубости, как было всегда со стороны слизеринцев. Рейвенкло, казалось, еще размышлял, за кого будет болеть на трибунах. Рейвенкло и Хаффлпаф были очень близки по очкам, и, с одной стороны, победа над Гриффиндором (а особенно над Гарри с его молнией) очень поднимет боевой дух хаффлпафцев, но поражение Гриффиндора также означало, что главным претендентом на победу становится Слизерин. А вот этого никто не хотел, за исключением самих слизеринцев.
В день матча Гарри проснулся ни свет ни заря. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но Гарри решил, что вновь пытаться заснуть не стоит. Да и вряд ли бы он заснул: от волнения сильно скрутило живот. Подойдя к окну, Гарри заметил, что ветра нет совсем. Деревья в Запретном лесу не качались. Неподвижна была и Дракучая Ива. Полный штиль ― это хорошо.
Продолжив осмотр окрестностей, Гарри заметил небольшое оранжевое животное, бредущее через лужайку. У животного был такой примечательный хвост, что обознаться было невозможно. Косолапсус! Гарри следил за котом. И когда тот достиг опушки леса, ему навстречу вышел еще кое-кто. Глаза Гарри расширились от изумления, когда он распознал в этом существе большую лохматую черную собаку. Да, это был Полуночник.
Полуночник знаком с Косолапсусом?!
Гарри все смотрел на эту пару, бредущую бок о бок, будто старые друзья, болтающие обо всем на свете. Это поразило Гарри. Что если за одержимостью Косолапсуса Коростой стоит Блэк? Гермиона дает своему коту достаточно свободы, так что ничего удивительного, что никто не заметил, что он пропадает на несколько часов, чтобы встречаться с Блэком, прячущимся в лесу. Это означает, что Полуночник уже знает о бегстве Коросты. Гарри лишь надеялся, что Блэк не станет совершать глупости.
Когда подошло время матча, все так перенервничали, что не могли четко мыслить. Команда переодевалась в квиддичную форму в молчании. Даже Оливеру было сложно найти нужные слова, чтобы завести команду, так что он просто сказал: «Вы все знаете, что делать, так что идемте и выиграем Кубок!»
Когда они вышли на поле, то их оглушил рев трибун. Казалось, все болельщики Гриффиндора умудрились найти способ усилить свои голоса. Хаффлпафцы появились из своей раздевалки и направились к ним, заставив охотников Ангелину, Алисию и Кэти захихикать. Гарри недоуменно на них посмотрел, но тут Фред положил ему руку на плечо.
― Они влюблены в их ловца, Диггори, ― заговорщически произнес он. ― Он почти всегда молчит, так что не пытайся разговаривать с ним во время матча.
Гарри кивнул и вернул свое внимание на поле, где мадам Хуч только что призвала капитанов пожать друг другу руки. Парень крепче сжал метлу и залез на нее, ожидая свистка к началу игры. Диггори был старше и габаритнее Гарри, но сегодня это ему мало бы чем помогло. По словам Оливера, Диггори хороший игрок, так что Гарри нужно будет использовать все свои преимущества.
Едва раздался свисток, Гарри оттолкнулся, взмыв в небо выше и быстрее всех. Снитч вылетел из ящика вместе с бладжерами. Гарри попытался сразу сесть на хвост маленькому мячику, но тот быстро влетел в скопление игроков и исчез из вида. Со следующим свистком квоффл подкинули в небо, и игра началась.
Понять стратегию Хаффлпафа оказалось нетрудно. Казалось, отбивалы получили твердую установку как можно скорее вывести Гарри из игры. Было очень сложно выискивать глазами снитч и при этом увёртываться от бладжеров. Хвала небесам, Диггори тоже не видел мячик. Фред и Джордж быстро смекнули, в чем дело, и бросились помогать ловцу, но оставили охотников без защиты, чем тут же и воспользовались отбивалы из Хаффлпафа.
Было большой удачей, что Гарри вскоре заметил золотые блики около колец Хаффлпафа. Без всякой подготовки, Гарри сорвался с места, удивив игроков обеих команд. Он испугал несколько игроков Хаффлпафа, промчавшись мимо них так близко, что те чуть не свалились с метел. Гарри уже почти достиг цели, когда громкий свист достиг его ушей. Звук этот был хорошо знаком, Гарри сделал ловкий кульбит, и бладжер нашел лишь воздух в том месте, где мгновение назад был парень.
Однако он не услышал приближение второго бладжера.
Гарри почувствовал неприятнейший удар, его скрутило пополам и сбросило с метлы. Он еще успел расслышать треск костей, прежде чем боль наполнила его сознание. Зрители на трибунах замолчали, наблюдая за падением ловца Гриффиндора. Все игроки на поле, казалось, были не в силах пошевелиться. А окружающее разворачивалось будто в замедленной съемке.
Боль была невыносима. Хотелось заорать, на челюсти свело судорогой. Закрыв глаза, Гарри заставил свой ум работать. Боли нет. Боли нет. Взмахнув рукой, Гарри достал палочку и указал ею на метлу. «Акцио Молния», ― прохрипел он, вспомнив одно из заклинаний, выученных летом. Метла подлетела к нему, и Гарри, выгнувшись, схватил её, не обращая внимания на вспышки боли, вызванные столь простым движением. Спрятав палочку обратно в кобуру, он второй рукой схватил парящую в воздухе метлу.
Резкая смена положения отозвалась новой вспышкой боли на фоне и так отвратного состояния. Гарри продолжал падать ногами вниз, что навело его на одну идею. Используя импульс от падения, он извернулся в воздухе и, запрыгнув на метлу, продолжил погоню за снитчем. Удивительно, но тот все еще был у колец Хаффлпафа. Всё тело Гарри решительно требовало прекратить какие бы то ни было движения, но парень не слушал. Он не мог. От него зависел исход игры и то, кому достанется Кубок по квиддичу.
Казалось, прошло не больше доли секунды, когда он ощутил снитч в своей руке и поднял её вверх, чтобы видели все. А в следующее мгновение эта рука уже прижималась к животу. Боль возросла в десятки раз, смывая всякие попытки Гарри думать о чем-либо, кроме неё.
Громкий свисток резанул воздух.
«Гриффиндор победил!» ― прокричала мадам Хуч.
Трибуны разразились ликованием. Игроки Гриффиндора кинулись помогать Гарри. Фред с Джорджем успели первыми и помогли ему приземлиться. В этот момент подлетели остальные и уложили Гарри на землю. Парень тут же зашелся в приступе кашля. Горьковатая жидкость наполнила его рот. Гарри повернул голову и выплюнул её на траву, вызвав несколько охов. Голову жутко кружило, будто он попал в смерч, и Гарри закрыл глаза.
― Мистер Вуд, мистер Уизли и мистер Уизли, пожалуйста, уйдите с дороги! ― рявкнула профессор МакГонагалл.
Мягкая рука нежно легла ему на лоб. Это мог быть только профессор Люпин. Гарри невольно застонал, повернув голову в направлении Люпина. Тут он почувствовал, как его поднимают вверх и кладут на что-то твердое. Это перемещение вызвало ещё одну вспышку боли, но Гарри уже ни на что не реагировал. Он был слишком захвачен волнами боли, чтобы ощущать отдельные её вспышки.
Тело Гарри Поттера было спешно переправлено в Больничное крыло в сопровождении профессоров Дамблдора, МакГонагалл и Люпина, а также Рона и Гермионы, которые шли с крайне убитым видом. Да, праздновать никому не хотелось.
* * *
Жаркий солнечный свет, бьющий прямо в лицо, медленно возвращал Гарри из бессонного забытья. Всё тело болело, и что-то было туго обмотано вокруг его груди. Гарри открыл глаза и тут же снова их закрыл ― в глаза ударил яркий свет, которым была залита вся комната. Специфический запах витал в воздухе, поэтому Гарри сразу понял, что находится в Больничном крыле. Замечательно! Просто замечательно!
Гарри снова чуть приоткрыл глаза и часто заморгал, чтобы они привыкли к яркому свету. Воспоминая о прошедшем квиддичном матче всплыли внезапно, объяснив парню, почему он оказался тут. Проклятый бладжер! Гарри застонал, поняв, что его унесли с поля… снова! Опять он оказался единственным пострадавшим!
Мягкая рука легла на лоб, убрав челку с его глаз. Подняв глаза, Гарри различил расплывчатую фигуру профессора Люпина, стоящего около него.
― Доброе утро, сынок, ― мягко произнес он, надевая на парня очки. ― Как же ты нас напугал. Ты всегда так опасно играешь?
Мир обрёл четкость, и Гарри заметил, каким уставшим выглядит профессор.
― Выглядите измученным, ― скрипучим голосом произнес парень.
Профессор улыбнулся.
― В сравнении с тобой, Гарри, ― не став утаивать, произнес он. ― Думаю, тебе стоит взглянуть в зеркало. Бладжер сломал тебе два ребра, проткнувшие легкое, отчего туда попала кровь. Ты спал два дня. Слышал бы ты только, какие слухи ходили по школе. Чрезвычайно забавные. Не помню, чтобы твой отец когда-либо добивался подобного, сколько бы не приложил сил и умений.
Гарри нахмурился.
― Я же не специально, ― сердито произнес он и попытался сесть, но был тут же уложен обратно Люпином. ― Я не слышал его, поэтому он в меня и попал, только и всего.
Профессор присел на край кровати.
― Гарри, ты помнишь хоть что-то с того момента, как соскользнул с метлы? ― спросил он. ― Я ещё никогда не видел такого трюка, и тем более с первой попытки увенчавшегося успехом. Отец мог бы гордиться тобой. Твоя мать, правда, скорее всего, отобрала бы у тебя метлу, чтобы ты больше не пугал её до полусмерти.
― А вы? ― с усмешкой спросил Гарри.
Люпин тоже улыбнулся.
― Думаю, что отложу свою расправу, ― произнес он и добавил уже серьезно: ― Ты очень напугал меня, когда начал кашлять кровью. Ума не приложу, как ты умудрился поймать снитч с таким повреждением.
Гарри закрыл глаза и вздохнул.
― Защитный механизм, ― тихо произнес он. Не желая больше об этом думать, Гарри решил сменить тему. ― Ну, и когда меня отсюда выпустят?
― Не раньше, чем завтра, ― ответил профессор Люпин. ― Мадам Помфри хочет убедиться, что ты полностью здоров, прежде чем тебя отпустить. Могут возникнуть осложнения из-за проткнутого легкого. Да и ещё, думаю, ты не горишь желанием столкнуться с толпой твоих обожателей.
Гарри застонал от досады. Больше всего ему сейчас нужно, чтобы все на него пялились.
― Я же не виноват, что бладжеры решили избрать меня объектом своей охоты, ― резко произнес он. ― С удовольствием бы посмотрел, как бы эти обожатели справились с той нагрузкой, что взвалил на меня Оливер.
Профессор Люпин не смог сдержать улыбку.
― Не принимай это так близко к сердцу, Гарри, ― произнес он. ― Все успокоятся через несколько дней. ― Он потянулся и взъерошил спутанные волосы парня, поднимаясь. ― Попытайся заснуть. Не ошибусь, если через пару часов к тебе заглянут Рон и Гермиона. Они отлучались от тебя только на еду и уроки. Да и, они что, всегда так препираются?
Гарри улыбнулся и кивнул, закрывая глаза.
― Да, порой бывает лучше держаться от них двоих как можно дальше, ― ответил он.
Люпин снял с Гарри очки и положил их на прикроватную тумбочку. Он накрыл его одеялом и ободряюще пожал плечо.
― Приму к сведению, ― мягко произнес он. ― Будь спокоен, сынок. Ты, без сомнения, заслужил это.
* * *
Профессор Люпин оказался прав насчет обожателей. Казалось, все норовили лично поздравить Гарри с победой в прошедшем матче и завоеванием Кубка по квиддичу. Оливер просто прыгал от радости, чем начинал пугать остальных гриффиндорцев. Никто еще не видел его таким счастливым.
Седрик Диггори и другие члены его команды то и дело извинялись за то, что случилось с Гарри, который полагал, что всё это глупости. Любой игрок в квиддич знает, что риск всегда присутствует. Гарри уже по своему опыту знал немало случаев. Это игра. Никто же не говорит, что отбивалы Хаффлпафа умышленно старались убить его или покалечить.
Но остальные игроки Гриффиндора не собирались так просто прощать. Многие из них (а особенно близнецы Уизли) видели в Гарри младшего брата и старались всячески за него отомстить. Поэтому почти всю следующую неделю игроки Хаффлпафа становились жертвами их различных шуток. Ничего подлого, неприятного и членовредительского, просто безобидные шутки, но которые должны были сказать всем: сделаете чего-нибудь Гарри Поттеру, будете иметь дело со всей командой.
Сумасшествие скоро закончилось, и все вспомнили, что у них есть постоянно растущая гора домашних заданий, которые, хочешь не хочешь, а делать нужно. Июнь наступил быстро, как и осознание близости экзаменов. Больше ничего не напоминало о Полуночнике с утра того матча, так что Гарри начал переживать, не исчез ли Блэк, хотя и нельзя сказать, что Гарри собирался его в чем-то подозревать. Ведь тот, кого Блэк искал, тоже пропал.
Глубоко погрузившись в полную неразбериху своих мыслей, Гарри сидел за ужином, бездумно играя вилкой в тарелке с едой. С Гермионой снова нельзя было находиться поблизости из-за обострившегося стресса с её уроками, а Рон уже в который раз начал удивляться совершенно невозможном расписании её занятий. Да, некоторые вещи не меняются. Если честно, то Гарри тоже было любопытно, как Гермиона всё успевает, но он не собирался вмешиваться в её дела… особенно сейчас. Уж кто-кто, а ему-то не приходилось жаловаться на наличие секретов у подруги.
Звук открывшейся двери вырвал Гарри из раздумий. Подняв голову, парень увидел Хагрида с уже ставшей для него естественной в этом году широкой улыбкой на лице. Хотя Дамблдор и стал уделять его предмету пристальное внимание, но это не отменяло того, что великан любил свою работу. В отличии от Прорицаний, Гарри очень любил Уход за Магическими Существами. Хагрид, без сомнения, мог добиться многого.
Хагрид остановился около них и с улыбкой посмотрел на трио.
― Эй, Рон, Гарри, Гермиона, ― счастливо поприветствовал он. ― У меня есть чё-то для тебя, Рон. ― Он залез в карман и достал маленький дрожащий шарик меха. ― Нашел, эта, значитца, около хижины. Ты уж, эта, следи за своим любимцем.
Глаза Гарри расширились от изумления, пока он наблюдал, как Рон с радостной улыбкой встает и принимает на руки Коросту, без конца благодаря Хагрида. Посмотрев на Гермиону, Гарри увидел, что та, усиленно кусая нижнюю губу, смотрит на него. Она, казалось, ждала первого шага от него. Не волнуйся, сделаю. Взмахнув рукой, Гарри достал палочку. Он знал, что нужно действовать быстро, пока Короста не поняла, что происходит. Если поймёт, то можно забыть о возможности когда-либо поймать её.
Как можно быстрее Гарри указал палочкой на крысу и крикнул: «Ступефай!» ― и вскочил на ноги. Крыса обмякла, и Гарри хорошо смог разглядеть не слишком лицеприятный обрубок пальца. Это и в самом деле была Короста.
― Гарри! ― взревел Рон. ― Что ты делаешь?!
Гарри не обратил на него внимания. Он взглянул на стол преподавателей, на профессора Люпина и кивнул. Тот вскочил на ноги и, подбежав к профессору Дамблдору, что-то быстро ему зашептал, видимо вкратце обрисовывая ситуацию. Дамблдор на миг уставился на Люпина, а затем взглянул на Гарри, словно требуя подтверждения. Гарри в ответ также наградил директора внимательным взглядом, а затем повернулся к Гермионе.
― Нам понадобится Косолапсус, Гермиона, ― очень тихо сказал он её. ― Пожалуйста!
Гермиона лишь кивнула и вылетела из притихшего Большого зала. Все в замешательстве глядели за разворачивающимися событиями. Дамблдор заметил это и поднялся на ноги.
― Гарри, Рон, думаю, нам надо кое-что обсудить в моём кабинете, ― радостно произнес он. ― И, Рон, захвати своего питомца.
Гарри поднял Рона, который сейчас нежно прижимал коросту к груди, на ноги и потянул к выходу из Большого зала. Выйдя из дверей, Гарри залез в свою сумку и достал пергамент, перо и чернила. Присев на колени, он обмакнул перо и начал писать.

Полуночник!
Мы поймали Коросту. Приходи как можно скорее сюда в виде собаки. Мы около Большого зала.
Гарри.

― Гарри, что происходит? ― начал Рон. ― Что ты сделал с Коростой? Почему нас хочет видеть Дамблдор?
Закрыв чернильницу, Гарри взглянул на пышущего злостью Рона, ещё находящегося в замешательстве. События идут по худшему сценарию.
― Рон, послушай, я всё объясню, но хотелось бы объяснять только один раз, ― произнес он, засовывая перо и чернильницу обратно в сумку. ― Я лишь оглушил Коросту, чтобы она не сбежала снова.
Звуки быстрых шагов раздались в конце коридора. Гарри повернулся на них и увидел Гермиону, бегущую с Косолапсусом на руках. Рон сильнее сжал Коросту и отошел на шаг.
― Нет! ― выкрикнул он. ― Избавьте меня от этой твари!
Гарри закатил глаза, складывая пергамент.
― Рон, это не то, что ты подумал! ― произнес он и посмотрел на Гермиону. ― Опусти его, у меня к нему дело. ― Он проигнорировал изумленный взгляд Гермионы и посмотрел прямо на кота. ― Косолапсус, нужно, чтобы ты отнес это своему другу как можно быстрее. Понимаешь?
Косолапсус проурчал что-то, схватил пергамент в зубы и помчался к выходу из замка, исчезнув в темноте. Разогнувшись, Гарри понял, что скоро должен будет открыть свои секреты друзьям. Он лишь надеялся, что они поймут, почему он весь этот год держал их в неведении, и простят его.
Они стали молча ждать. Через пять минут из темноты появились две фигуры. Одной из них был Косолапсус, другой ― большая черная лохматая собака ― Полуночник. ― Гарри не смог удержаться от улыбки облегчения. Полуночник всё же не сбежал.
― Гарри! ― закричал Рон, в страхе отступая еще на один шаг. ― Это же Грим!
Гарри опять только закатил глаза, вышел вперед и присел около собаки.
― Профессор Люпин знает о тебе, Полуночник, но больше никто, ― произнес он. ― Я посчитал это правильным. Пожалуйста, оставайся в таком виде, пока я всё не объясню, хорошо?
Полуночник кивнул.
― Отлично, ― произнес Гарри и встал. ― Идёмте! Дамблдор ждёт!
Полуночник держался около Гарри, пока они не подошли к кабинету директора, где их ждал профессор Люпин. Гермиона гладила своего кота, а Рон всё прижимал к себе Коросту, как будто от неё зависела вся его жизнь. Люпин взглянул на Полуночника и кивнул, получив кивок от собаки в ответ.
― Ты готов к этому, Гарри? ― спросил Люпин.
Гарри вздохнул.
― Готов как никогда! ― ответил он.
Люпин ободряюще пожал плечо парня и прошептал пароль. Горгулья нехотя отпрыгнула в сторону, открывая проход на лестницу. Люпин взошел на нее, следом за ним вступили на лестницу и ребята со своими животными. Профессор открыл дверь в кабинет и посторонился, пропуская троих подростков вперед себя.
В кабинете уже собрались профессора Дамблдор, МакГонагалл и Снейп. Гарри опять застонал. Уж Снейп-то умеет всё усложнять. И сейчас объяснять свои действия представлялось Гарри гораздо сложнее, чем если бы здесь не было Снейпа с его неминуемыми едкими комментариями о том, что он такой же заносчивый нарушитель правил, как и его отец.
― Вижу, ты привел несколько гостей, Гарри, ― дружелюбно заметил Дамблдор.
Гарри кивнул.
― Это Полуночник, ― произнес он, взглянув вниз на пса. ― Э… вам лучше всем присесть.
Полуночник сел первым, вызвав смех у Дамблдора и МакГонагалл. Профессор Люпин принес стулья каждому, но сам не стал садиться. Он подошел к Гарри и встал рядом с ним. Гарри взглянул на Рона, а затем уставился в пол. Это убьет его.
― Всё в порядке, Гарри, ― терпеливо произнес Дамблдор. ― Профессор Люпин сказал нам, что ты считаешь, что Короста не та, за кого себя выдаёт.
Гарри вновь кивнул.
― Прежде всего, хочу извиниться, что не был с вами до конца честным, ― проговорил он, посмотрев на Рона с Гермионой, и вновь уставился в пол. ―Со всеми вами. Я обвинял себя в своих… э-э-э… семейных проблемах и в своём исчезновении. Неделю Полуночник был единственным моим другом. Я ему полностью доверял. Когда он был рядом, я чувствовал себя в безопасности.
― Уму непостижимо, Гарри, ― вклинилась профессор МакГонагалл. ― Да, ты попал в невозможную ситуацию, но ты не должен был винить себя. Твой дядя не имел никакого права вымещать на тебе свой гнев.
― Я знаю, ― тихо отозвался Гарри. ― Я знаю, он был не прав, заставляя меня работать тяжелее любого домашнего эльфа в том… э-э-э… состоянии, в котором я находился. Я понимаю это сейчас, но тогда Полуночник был единственным, кто меня слушал, кто относился ко мне, как к обычному человеку. Я не был мальчиком-который-выжил или уродом для него, и я быстро поверил ему. Но он единственный, кто видел, где я прячу свои домашние работы и палочку. И он единственный, кто был рядом, когда на меня набросился дядя Вернон.
Профессор Дамблдор посмотрел на пса с любопытством.
― Понимаю, ― спокойно произнес он. ― И когда же ты сделал эти выводы, Гарри?
На плечо парня легла рука и пожала его, напомнив парню, что он не один.
― Э-э-э… после того, как вы сказали мне, что Блэк использовал мою палочку, ― тихо ответил он. ― Это единственное объяснение, которое я нашел. После этого я верил всему, что мне говорили о Блэке. Поэтому я так усердно занимался. Я чувствовал себя преданным тем, кто мог оказаться моим другом. Так продолжалось до Рождества, когда я рассказал Рону с Гермионой о моей жизни у Дурслей. Тогда во мне и родились подозрения. Я не понимал, как может человек, который предал моих родителей, защищать меня от дяди и предупреждать меня о чем-то тогда, на Хеллоуин. Мне нужно было узнать, почему он предал моих маму и папу.
Гермиона задохнулась.
― Гарри, и что ты сделал? ― спросила она, со страхом ожидая ответа.
Гарри взглянул на Полуночника, глядящего на него своими щенячьими глазами.
― Одним вечером, после тренировки по квиддичу я увидел Полуночника, ― нервно произнес он. ― Я не знал, что делать. Так как он не знал, что я в курсе его секрета, я послал его в лес ждать меня. В выходные, когда все ушли в Хогсмид, я выбрался из замка и пошел в лес.
― Ты сделал ЧТО?! ― вскрикнула Гермиона, вскакивая на ноги. ― Гарри, как ты мог?! Как ты мог сделать такую глупость?!
― Мисс Грейнджер! ― оборвала её профессор МакГонагалл. ― Держите себя в руках!
Гарри глубоко вздохнул, стараясь сохранить спокойствие. Это оказалось сложнее, чем он думал.
― Знаю, это было опасно и глупо, ― дрожащим голосом произнес Гарри. ― Но мне необходимо было это сделать. Я вошел в лес и, когда увидел его, то… э-э… оглушил и… э… так сказать, запер. Когда я привел его в чувства, то потребовал ответов. Но то, что он мне рассказал, я никак не ожидал услышать.
― Могу представить, ― с любопытством бросил Дамблдор и взглянул на Полуночника. ― Сириус, думаю, пришло время показать себя.
С хлопком, на месте Полуночника оказался мужчина. Он медленно поднялся, не отрывая взгляда от Дамблдора. Профессора МакГонагалл и Снейп тут же вынули палочки, а Рон с Гермионой испуганно вскрикнули. Блэк выглядел еще более оборванным, чем Гарри видел его в последний раз, но парень не дал своему любопытству одержать верх.
― Не вини его, Дамблдор, ― спокойно произнес Блэк. ― Что ему оставалось делать, если все скрывали от него правду? Я рассказал ему правду, ту правду, которую вы были слишком слепы, чтобы увидеть двенадцать лет назад. Как вы только могли поверить, что я способен предать Лили и Джеймса? Вы знали, что Гарри вся моя жизнь, и всё же отобрали его у меня.
Профессор Дамблдор вздохнул.
― Ты должен понять, Сириус, что никто не мог и подумать, что вы использовали Питера, ― спокойно произнес директор. ― Почему ты не сообщил мне?
― Я хотел защитить их, ― ответил Блэк. ― Мы не знали, кто был шпионом. Вы могли, пусть и нехотя, воспользоваться этим, чтобы найти предателя. А вы… Когда мы встречались, вы всегда смотрели на меня чуть дольше, чем на остальных. Подумайте, Дамблдор. Вы же знали, как я ненавижу свою семью. Я бы никогда не примкнул к ним, не стал поддерживать Волдеморта. Вам следовало, по крайней мере, настоять на судебном разбирательстве.
― Сириус, ― предостерег профессор Люпин. ― Не сейчас. Расскажи остальным свою историю. А уж потом можешь вымещать на нас свою злость.
Блэк кивнул.
― Как видите, я анимаг, ― произнес он, ― так же как Джеймс и Питер. Джеймс превращался в оленя, а Питер… ― от взглянул на Рона, ― в крысу. Я не убивал его. Он повесил на меня убийство тех магглов, а сам смылся, предварительно оттяпав себе палец.
Рон с широко открытыми глазами уставился на Блэка.
― Нет! ― выкрикнул он. ― Короста живет у нас уже…
― Двенадцать лет! ― перебил Блэк. ― Слишком длинная жизнь для обычной крысы. И у неё нет пальца, не так ли? Питеру нужна была семья волшебников, чтобы укрыться и чтобы быть в курсе всех новостей о своем Хозяине. Никто не знал, что он превращается в крысу, так что он имел отличное прикрытие, пока не наступят «лучшие времена».
Дамблдор медленно поднялся и перевел взгляд на профессора Люпина.
― Ты знал об этом, Ремус? ― с любопытством спросил он.
Профессор Люпин притянул к себе Гарри и обнял его.
― Гарри рассказал мне о случае в лесу, ― ответил он. ― К тому же, когда я с друзьями еще учился в школе, то мы создали карту Хогвартса для своих шуток. Спустя столько времени она оказалась у Гарри, и в ночь, когда пропала Короста, он видел в замке Питера. Карта не лжет. Так что оставалось только одно ― Питер действительно был жив.
Дамблдор вытащил палочку.
― Ремус, Сириус, пожалуйста, отойдите назад вместе с Гарри и Гермионой, ― распорядился он. ― Рон, положи крысу на пол и присоединись к своим друзьям.
Рон нехотя выполнил приказ и встал рядом с Гермионой, старавшейся держаться как можно дальше от Блэка. Люпин всё еще обнимал Гарри, а Блэк положил руку на плечо своего школьного друга. Для них троих это был момент истины. Всё их будущее зависело от этого.
Луч бело-голубого света вырвался из палочки Дамблдора и ударил Коросту. Последовала ещё одна вспышка света, и все увидели, как крыса стала изменять форму. Зверек превратиллся в низенького мужчину с жиденькими растрепанными волосами с широкой лысиной на макушке. Он очень изменился по сравнению с тем, каким был изображен на фотографии в альбоме Гарри, за исключением лица. Это лицо не оставляло сомнений ― перед ними был Питер Петтигрю.
― Святые Небеса! ― воскликнула профессор МакГонагалл. ― Так это правда!
― Получается, да, ― печально произнес Дамблдор. ― Думаю, пришло время услышать рассказ Питера.
Он указал палочкой на дверь, надежно её заперев, а затем указал на Питера.
― Энервейт!
Питер пошевелился и медленно открыл глаза. Он быстро сел и стал осматривать присутствующих в комнате: профессоров Дамблдора, МакГонагалл, Снейпа, стоящих немного впереди профессора Люпина, Сириуса Блэка и трех ошеломленных подростков.
― С возвращением, мистер Петтигрю, ― произнес профессор Дамблдор.
В его голосе не было и капли приязни. Слышалась только плохо скрываемая злость. Петтигрю явно это почувствовал, так как испуганно задрожал.

Глава 20. Передача традиций

Отдаленные голоса вырвали Гарри из объятий сна. Он чувствовал себя обессиленным, голова раскалывалась. Постепенно он осознал, что лежит на кровати, плотно укрытый одеялом, и что-то давит ему на грудь. Гарри, застонав, поднял руку, чтобы убрать это, и ощутил под пальцами такую знакомую шерсть. Полуночник. Положив руку ему на шею, Гарри расслабился, почувствовав, как вновь погружается в сон. Полуночник был в безопасности, что ещё он мог сейчас пожелать.
Дверь внезапно открылась, наполнив комнату гамом. Было так много голосов, что разобрать что-либо не представлялось возможным. Однако дверь быстро закрылась, уменьшив, к облегчению Гарри, шум ― голоса теперь были слышны лишь как далекое перешептывание. Он не хотел никого видеть ― он хотел только спать.
― Вижу, Сириус нашел отличную подушку, ― радостно произнес кто-то голосом Дамблдора. ― Да, оба заслужили эти деньки спокойствия и мира после стольких лет. Могу только надеяться, что они не будут последними в их жизни.
Гарри почувствовал на лбу чью-то мягкую руку.
― Ну, похоже, Сириус решил самым первым поговорить с ним, ― добавил тихий голос профессора Люпина. ― Думаю, он переживает за Гарри, который так хочет иметь настоящую семью. Как считаете, сколько у нас времени, прежде чем министр заберёт его под стражу?
Профессор Дамблдор вздохнул.
― Сложно сказать, ― откровенно произнес он. ― Обвинения Гарри дали нам несколько дней, чтобы подготовиться к защите Сириуса на суде… ― Наступила тишина, но ненадолго. ― Это был просто выдающийся Патронус. Вы случайно не разглядели третью форму, какое-то непонятное домашнее животное?
― Я даже не могу объяснить сам себе, что я увидел, ― признался профессор Люпин. ― А как мне объяснить всё это Гарри? Никто не может создавать и двух форм, не говоря уж о трёх. Что всё это означает? Дамблдор, пожалуйста, скажите честно. Я должен знать, что ответить моему сынку на вопросы, которых у него должно быть не мало. И я должен знать, что рассказать, если он спросит, как вообще могла произойти вся эта неразбериха с министерством.
Гарри шевельнулся, проверяя, не затекли ли у него мышцы, но тут же застонал и резко выдохнул: всего лишь простое движение головой отозвалось сильной болью во всём позвоночнике. Так, значит, шея затекла. Его движения встревожили Полуночника, который проснулся, соскочил с кровати, тут же с легким хлопком превратившись в человека. Гарри снова застонал от этих действий Полуночника и приоткрыл глаза, увидев перед собой три расплывчатых лица.
Профессор Люпин осторожно надел на Гарри очки, чтобы парень смог нормально видеть.
― Как ты себя чувствуешь, сынок? ― спросил он. ― Мы уже начали беспокоиться. Вот уже два дня, как ты поругался с Фаджем.
Гарри понадобилось пару секунд, что понять, что ему только что сказали. Он что, спал два дня?! Как же так?! Ведь он думал, что прошло всего ничего?
― Извините, ― слабо откликнулся Гарри. Он решил, что нужно объяснить то, что он тогда сделал, но сил на это не было совершенно. ― Я… я не знал, что еще можно сделать. Я… я не мог дать им…
― Эй, притормози, Сохатик, ― встрял Блэк, сев на край кровати и схватив гаррину руку. Он выглядел более здоровым и счастливым, чем два дня назад, но Гарри заметил в его глазах боль, которая, казалось, никогда не уйдет оттуда. ― Мы не собираемся ругать тебя. Ты спас мне жизнь, за что я навеки твой должник… Ни о чем не беспокойся.
Гарри смущенно посмотрел на Блэка.
― Что? ― спросил он. ― Что происходит?
Блэк переглянулся с профессором Люпином и снова посмотрел на Гарри.
― Ничего такого, о чем стоит переживать, малыш, ― с широкой улыбкой ответил он. ― Ты и так много сделал. И сейчас уже наша забота всё уладить. ― Также с улыбкой Блэк потрепал волосы парня. ― Я так горжусь тобой, Гарри. Думаю, твои родители тоже бы гордились.
У Гарри возникло непонятное ощущение, что Блэк что-то скрывает. Тот вроде как прощался с ним, но зачем? Блэка будут судить и установят его невиновность. По-другому и быть не может. Взглянув на профессоров Дамблдора и Люпина, парень заметил, что на их лицах появилось настороженное выражение. О чём они умалчивают? Неужели из-за него дела стали еще хуже? Не возникло ли у Блэка еще больше неприятностей? Или у Дамблдора с Люпином?
― Что происходит? ― повторил Гарри, снова взглянув на Блэка. ― Почему ты прощаешься со мной?
Блэка вопрос, казалось, застал врасплох.
― Прощаюсь? ― переспросил, прикасаясь к лицу Гарри. ― Я не собираюсь никуда уходить. Придётся, правда, побывать на суде, но главное, что ты знаешь правду и веришь мне. Я никогда даже и не надеялся на это. У меня появилась то, что я буду с нетерпением ждать, пока вся эта неразбериха не разрешится. ― Блэк посмотрел на Люпина и лукаво улыбнулся. ― Если, конечно, твой опекун это позволит.
Профессор Люпин лишь усмехнулся.
― Посмотрим, Бродяга, ― ответил он. ― Ты же знаешь, я буду действовать в интересах Гарри.
Блэк хитро прищурился.
― В его интересах? ― усмехаясь, спросил он. ― По-твоему, не дать ему переехать к своему крестному отцу будет в его интересах? Ты ранил меня, Лунатик. Ранил в самое сердце.
Гарри слушал, а глаза медленно закрывались. Как же было приятно слышать профессора Люпина, в кой-то веки расслабленного и с охотой шутящего направо и налево. Гарри всегда хотел, чтобы у Ремуса был повод быть таким. Все лишения стоили того, чтобы видеть профессора Люпина и Блэка такими, какими они, возможно, были до смерти его родителей. Гарри лишь надеялся, что всё это однажды не прекратится.
Прошло еще два дня, и Гарри наконец позволили выйти из своего убежища. И в тот же день в Ежедневном Пророке сообщили о поимке Блэка и дате судебного заседания. Статья, однако, чрезвычайно расплывчато повествовала о задержании Сириуса и месте его пребывания в настоящее время, а также о причинах, побудивших министерство созвать суд, вместо того, чтобы сразу подвергнуть Блэка Поцелую дементора, как сообщалось сначала. Заседание, по словам Пророка, пройдет на следующей неделе и будет закрытым, поэтому прессу туда не пустят. К сожалению, Фадж настоял и на отсутствии посторонних свидетелей, что означало, что Гарри и профессора Люпина там также не будет.
Профессор Люпин, впрочем, не слишком этому обрадовался, точнее, совсем не обрадовался. Он хотел быть там и поддержать своего друга, как должен был сделать двенадцать лет назад. Однако профессор Дамблдор сказал, что им и так бы не удалось там побывать, поскольку заседание совпадет с экзаменами, однако это не успокоило ни Гарри, ни Люпина. Они оба были готовы пожертвовать ими, чтобы поддержать третьего члена своей «семьи».
Пока Гарри восстанавливался в гостевых покоях профессор Люпина, Сириус Блэк не отходил от него. Они говорили обо всем, что приходило в голову, но большей частью о тех ночах, когда было полнолуние и Мародеры, превратившись в животных, бродили по лесу и его окрестностям. Профессор Люпин мало чем мог в этом помочь Блэку, поскольку с трудом мог вспомнить хоть что-то, поскольку тело его, равно как и его ум, в те ночи занимал волк. Блэк рассказал также подробнее о трансформациях Люпина, и Гарри понял, что они далеко не прогулки по парку, а, напротив, очень болезненны и мучительны.
Профессор Люпин не слишком обрадовался этому рассказу. Он, очевидно, хотел сохранить свои мучения при себе.
Атмосфера в Хогвартсе разительно изменилась с «поимки» Блэка. Все расслабились, узнав, что Блэк сейчас далеко от Хогвартса. И гриффиндорцы наконец сняли своё круглосуточное наблюдение за Гарри, дав ему возможность дышать и время от времени прокрадываться к своему опекуну или крестному отцу. Он ничего не скрывал от Рона с Гермионой, и они трое были единственными учениками, которые знали, что Блэк всё ещё в Хогвартсе. Друзья даже иногда приходили вместе с Гарри к Блэку и Люпину, горя желанием узнать побольше о двух столь дорогих для Гарри людях.
Со всеми последними событиями Гарри было очень трудно готовиться к экзаменам, но Блэк быстро вошел в роль репетитора, заменив Гермиону, которая и так была загружена по горло своими уроками. Занятия в августе очень помогали Гарри теперь в подготовке к Трансфигурации, Заклинаниям, Гербологии и Защите от Темных Искусств, но беспокойство вызывали Зельеварение, Астрономия, История Магии, Уход за Магическими Существами и Прорицания. Блэк, как репетитор, очень помог Гарри с Историей Магии, УЗМС и Астрономией, но признался, что он не специалист в Зельеварении и Порицаниях, оставив их крестнику повторять самостоятельно.
В понедельник утром Гарри и профессор Люпин пришли проводить Блэка и профессора Дамблдора в министерство, куда они отправлялись из кабинета директора по сети летучего пороха. Дамблдор предупредил их, что заседание может продлиться не один день, что означает, что Блэку придётся остаться ночевать в тюрьме при министерстве. Гарри с Люпином тут же спросили, можно ли его будет навестить, но получили отрицательный ответ. Как только заседание начнется, единственным, кто сможет увидеть Сириуса, будет Дамблдор, который будет присутствовать на суде наблюдателем.
Гарри, у которого мысли о суде не выходили из головы, уже не мог толком думать об экзаменах. Но парень, однако, делал всё возможное. Первым экзаменом была Трансфигурация, а после обеда ― Заклинания. Когда они закончились, Гарри поспешил к кабинету Люпина, чтобы узнать последние новости, но их не было. Озабоченное состояние Гарри хорошо ему послужило на следующий день, когда он пришел после обеда сдавать Зельеварение. Он так волновался за Сириуса, что не обращал внимания на профессора Снейпа, который то и дело нависал над ним сзади, пока парень варил зелье Рассеянности. В результате, зелье Гарри получилось не хуже, чем у Гермионы.
После Зельеварения, Гарри пулей вылетел из класса, так что никто не успел его задержать. Вновь встретившись с профессором Люпином, Гарри не узнал ничего нового, так что ему снова пришлось собраться и сдать в эту же ночь Астрономию, на утро ― Историю Магии (помощь Сириуса оказалась тут как спасательный круг), а после обеда ― Гербологию. Зайдя в замок после экзамена в теплицах, Гарри сразу увидел профессора Люпина, идущего к своему кабинету. По его взволнованному лицу парень понял, что новостей опять нет. Гарри должен был признаться себе, что уже начал волноваться ― неужели столько времени нужно, чтобы рассказать правду?
В четверг утром состоялся экзамен по Защите от Темных Искусств. Профессор Люпин подготовил для них полосу препятствий, где их поджидали гринлоу, красный колпак, древесный гнилюк и боггарт. Гарри успешно со всем справился, к своей радости не перегрузив Патронус в сражении с дементором-боггартом. С той ночи около озера Гарри стал чрезвычайно осторожным в создании каких бы то ни было заклинаний. Он не мог позволить себе снова так вымотаться.
Последним экзаменом ― после обеда ― состоялись Прорицания. Подойдя вместе с Роном к люку, Гарри чуть не застонал от досады, когда вышедший Невилл сообщил ему, что заданием будет «смотреть в хрустальный шар». Он не разглядел там ничего за все прошедшие занятия и был уверен, что и сейчас там ничего не появится. Значит, ему оставался уже испытанный на множестве уроков Прорицаний в этом году способ ― что-нибудь выдумать.
Рона вызвали перед Гарри, и он пробыл там почти двадцать минут. Едва он успел пожелать другу удачи, как Гарри вызвали. Забравшись в чрезвычайно душный класс, Гарри прошел сквозь пустые столы и стулья туда, где за отдельным столом с большим хрустальным шаром его поджидала профессор Треллони. Странный аромат, наполнявший комнату, вызвал у Гарри кашель, глаза заслезились.
― Добрый день, ― тихо проговорила профессор Треллони. ― Итак, посмотри в шар и скажи мне, что ты там видишь. И прошу, не беспокойся о времени, его у тебя предостаточно.
Гарри поступил, как его и просили, и всмотрелся в хрустальный шар. Вращающийся белый туман внутри него закружился сильнее, отчего голова у Гарри тоже закружилась. А еще через несколько секунд Гарри пришлось сесть, закрыть глаза и помотать головой. Такого еще не случалось, но Гарри тут же списал это на усталость: неделя была напряженной.
― Что такое, дорогой? ― поторопила Треллони. ― Ты что-то видишь?
Гарри открыл глаза и посмотрел на неё, а потом вновь взглянул в хрустальный шар. Скорость кружения стала прежней, но внутри тумана появилось что-то темное, похожее на черную тучу. Изображение было расплывчатым, но его форма всё же была довольно отчетлива.
― Э-э-э… это похоже на крысу, ― смущенно произнес он. ― Она неподвижна, но, кажется, она от чего-то пытается убежать.
Профессор Треллони тут же принялась строчить на своём пергаменте.
― Интересно! ― прошептала она. ― А вокруг неё есть еще что-нибудь? Другое животное? Может, человек?
Гарри помотал головой.
― Нет, только она, ― ответил он и откинулся на спинку стула, продолжая смотреть в хрустальный шар. Почему он увидел крысу? Петтигрю под стражей, а он единственная крыса, которую он лично знает. «Не забывай, всё это обман, ― тут же напомнил себе Гарри. ― Здесь нет ничего настоящего».
Профессор Треллони кивнула.
― Очень хорошо, ― произнесла она. ― Ну, тогда закончим. Просто помни, что иногда то, что мы видим, важно не само по себе, а как символ чего-то иного.
Гарри кивнул, поднялся со стула и направился к выходу. Было только одно желание: как можно скорее убраться из этой парилки. Хрустальный шар заставил его нервничать. Гарри понял, что нужно поскорее поговорить с профессором Люпином. Убегающая крыса не может означать для них ничего хорошего. Он должен увериться, что Петтигрю по-прежнему под стражей в Министерстве.
Но тут резкий громкий голос нарушил ход его мыслей.
― ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ.
Гарри резко развернулся и увидел, что профессор Треллони неподвижно сидит в своём кресле. Присмотревшись, он заметил её опустевшие глаза и перекошенный рот. Всё выглядело так, словно она находится в трансе.
― Профессор? ― неуверенно спросил Гарри.
Глаза Треллони закатились и она вновь заговорила странным голосом, непохожим на её собственный:
― ТЕМНЫЙ ЛОРД СЕЙЧАС ОДИН, БЕЗ ДРУЗЕЙ, ПОКИНУТЫЙ СВОИМИ СТОРОННИКАМИ. А ЕГО СЛУГА БЫЛ ОТРЕЗАН ОТ НЕГО ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ. НО СЕГОДНЯ НОЧЬЮ СЛУГА ОБРЕТЁТ СВОБОДУ И ОТПРАВИТСЯ К СВОЕМУ ХОЗЯИНУ. СЛУГА ПОМОЖЕТ, И ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОССТАНЕТ ВНОВЬ, ЕЩЕ БОЛЕЕ ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ. СЕГОДНЯ… ПЕРЕД ПОЛУНОЧЬЮ… СЛУГА… ОТПРАВИТСЯ… К СВОЕМУ-У… ГОСПОДИ-ИНУ-У-У…
Гарри медленно отходил от шока. Волдеморт? Вернется? Нет, это невозможно. Этого не может быть. Не сейчас. Не после того, как всё прошло и кое-что начало налаживаться. Не после того, как он нашел профессора Люпина и Сириуса. Посмотрев на преподавательницу, Гарри заметил, как её голова бессильно свесилась, но уже через мгновение снова поднялась, глаза стали прежними и смотрели на него, как и всегда.
― Я, должно быть, отлетала ненадолго, ― произнесла она. ― Прошу прощения. Вы свободны, мистер Поттер.
Гарри не стал дожидаться второго приглашения и как можно быстрее покинул кабинет. Ему срочно нужно увидеть профессора Люпина. Тот должен знать, что случилось. Гарри не остановился, пока не добежал до кабинета профессора Люпина, но нашел его пустым. Опасаясь, что забудет, что только что произнесла профессор Треллони, Гарри быстро вынул пергамент, перо и чернильницу, сел за стол Люпина и записал то, что смог вспомнить. Гарри считал, что всё это бред сумасшедшего, но что-то в голосе Треллони сильно поразило парня. Как будто это говорила не она, словно она была одержима или что-то в этом роде.
Он как раз закончил, когда дверь открылась и в неё вошёл профессор Люпин в сопровождении профессоров Дамблдора и МакГонагалл. Все трое были чрезвычайно серьезны, отчего Гарри занервничал ещё больше. Профессор Люпин посмотрел вперед, увидел Гарри за своим столом и остановился. Его глаза тут же сказали Гарри, что что-то пошло не так.
Опомнившись, профессор Люпин подбежал к Гарри, присел около него и развернул к себе, так что они оказались лицом к лицу.
― Гарри, послушай… мы должны тебе кое-что рассказать, ― мягко произнес он. ― Заседание окончилось… сегодня рано утром. Но кое-что случилось, то, что мы не могли никак предвидеть…
Гарри медленно затряс головой, а его глаза наполнились слезами.
― Нет! ― дрожащим голосом выкрикнул он. ― Он невиновен! Они не могли это сделать!
Он взглянул на профессоров Дамблдора и МакГонагалл, надеясь, что они скажут ему, что это неправда. Слезы потекли сильнее, когда они ничего не ответили на его немой вопрос. Это невозможно. Как министерство могло осудить его? Это нечестно! Не справедливо!
Профессор Люпин поднял голову Гарри, так что они снова смотрели друг на друга.
― Гарри, послушай меня, ― спокойно произнес Люпин. ― Сириуса оправдали по части поддержки Волдеморта и предательства твоих родителей, но возникли проблемы с обвинением в похищении ребенка. Обвинитель уж слишком сильно желал осудить Сириуса хоть за что-то, впрочем, как и министр. Нам ничего не оставалось делать, сынок. Мы привели настоящую причину, по которой Сириус забрал тебя от дяди с тётей. Нам пришлось рассказать, что с тобой плохо обращались.
― Оправдали? ― переспросил Гарри, открыв глаза и с облегчением вздохнув, хотя слезы всё ещё текли. Он дослушал только до второго предложения, а дальше его мозг отказался что-либо воспринимать. ― Его оправдали! ― повторил он сам для себя. ― Оправдали!
Люпин крепко обнял Гарри, оглянувшись на двух других преподавателей, присутствующих в комнате. Все троё вдруг поняли, насколько же крепко привязался Гарри к своему крестному. Профессора Дамблдор и МакГонагалл наколдовали себе кресла и уселись в них, вежливо дожидаясь, пока Гарри осознает, что ему сказал профессор Люпин и что ещё предстоит услышать.
Дверь открылась и тут же бесшумно закрылась. Гарри поднял голову, и его глаза расширились, когда он увидел вошедшего. Позади профессора Дамблдора в мантии цвета морской волны стоял Сириус Блэк. Приведший себя в порядок, он как никогда походил на того Сириуса, которого Гарри знал по фотографиям в своём альбоме. Его волосы были коротко пострижены, от чего он выглядел молодо и даже немного респектабельно.
― Сириус! ― закричал Гарри, отрываясь от Люпина и бросаясь к своему крёстному.
Сириус присел и крепко обнял крестника, смотря, однако, на профессора Люпина. Люпин поднялся и только тут заметил кусок пергамента на своем столе. Подняв его, Люпин прочитал несколько строчек и побледнел.
― Гарри, ― осторожно начал Люпин. ― Что это?
Гарри перестал обнимать Сириуса и обернулся.
― А, это, ― нервно произнес он. ― М-м-м… профессор Треллони повела себя странно, когда я сдавал экзамен, и произнесла вот это. Я хотел спросить вас, правда это или нет, но…
Не дослушав, профессор Люпин передал пергамент Дамблдору, который вместе с Сириусом, заглянувшим ему через плечо, тут же прочел его. Плечо Гарри сжала рука Сириуса, Гарри взглянул на него, но тот уже перевел взгляд на Люпина. Казалось, между ними двоими происходил безмолвный разговор. Профессор Дамблдор тем временем встал и кивком показал профессору МакГонагалл, чтобы она сделала то же самое.
― Знаю, вам троим есть о чем поговорить, ― весело произнес Дамблдор и посмотрел прямо на Гарри. ― Я проконтролирую это, Гарри. Это может быть на самом деле пророчеством. Такое не впервые у Сивиллы.
Гарри поднял брови, но Дамблдор вместе с МакГонагалл уже выходили. Профессор Треллони уже делала пророчества раньше? Кто же знал?
Гарри вырвала из мыслей рука Сириуса, взявшая его за плечо и усадившая в одно из освободившихся только что кресел. Посмотрев сначала на Сириуса, а затем на Люпина, Гарри понял, что они ещё не всё сказали.
Профессор Люпин обошел вокруг своего стола и встал рядом с Сириусом. Оба почему-то нервничали.
― Гарри, ты слышал, что я сказал насчет обвинений в похищении ребёнка? ― мягко спросил Люпин.
Гарри секунду подумал и вспомнил вторую часть сказанного Люпином. Его глаза в страхе расширились, когда до него дошел смысл тех слов. Сириусу ведь пришлось рассказать, что он увидел на Прайвет-драйв.
― Скоро все об этом узнают, ведь так? ― нервно спросил он, опуская взгляд. ― Все узнают, что я не мог даже перечить своему магглу-дяде?
Сириус присел на корточки, взял Гарри за подбородок и поднял его так, что их глаза встретились.
― Думаю, то, что дядя с тобой жестоко обращался, расскажут уже в завтрашнем Пророке, ― мягко произнёс он. ― Я не хотел говорить, Сохатик, но я был под действием сыворотки правды. И у меня не было выбора. Ты ведь понимаешь?
Гарри кивнул. Профессор Люпин рассказывал ему о действии этой сыворотки, поэтому Гарри знал: у Сириуса не было выбора. Но смириться сразу с тем, что его жизнь у Дурслей станет известной общественности, он не мог. Что все подумают? Рон и Гермиона уже знают, но они ― другое дело. Они вместе с ним за эти годы прошли через многое. И друзья знают также и то, что Дурсли отнюдь не были паиньками и в прежние года. Больше никто (разве что ещё остальные члены семьи Уизли) не имеет не малейшего понятия, каким было детство Гарри Поттера.
― Послушай, Гарри. Я знаю, тебе трудно будет со всем этим справиться, но, пожалуйста, не забывай, что у тебя есть мы, ― нежно произнес профессор Люпин. ― Ты больше не один. И ты останешься с нами, сколько захочешь.
― Правда? ― с надеждой спросил Гарри. ― Мы… мы будем семьёй?
И Сириус, и Люпин улыбнулись.
― Разумеется, ― ответил Люпин и растрепал парню волосы.
Взглянув на Люпина, Сириус кивнул и снова посмотрел на Гарри.
― Гарри, я хочу, чтобы ты знал, что я не собираюсь мешать вам с Лунатиком тут, но ведь есть определенные ограничения, которые не позволяют ему вот уже двенадцать лет сделать то, что он так хочет ― усыновить тебя. После суда у меня появилась возможность сделать одну замечательную вещь для вас двоих, так как мне позволили кое-что у них потребовать. И первое, что я потребовал, это предоставить мне опекунство над тобой, так что я теперь второй, после Люпина, твой опекун. Правда, они согласились не сразу, и потребовалось небольшое вмешательство Дамблдора.
Гарри расширившимися глазами смотрел то на профессора Люпина, то на Сириуса, пытаясь понять, не шутят ли они, и медленно осознавал эту новость.
― Ты хочешь сказать, что я никогда не вернусь к Дурслям? ― счастливо вопросил он. ― С этого времени я останусь с вами двоими?
― Если ты захочешь, Гарри, ― кивнув, подтвердил профессор Люпин. ― Мы не хотим принуждать тебя к чему-либо. Есть много семей, которые с радостью примут тебя к…
― Нет, ― не дал договорить Гарри. ― Я хочу остаться с вами. Другие семьи ― это другие семьи. А моя семья ― вы двое.
Гарри вскочил с кресла, подошел к Сириусу и теперь сам его крепко обнял.
― Моя семья, ― повторил он с широкой улыбкой на лице.
Люпин тоже присел рядом с Сириусом, и Гарри, не задумываясь, обнял обоих Мародеров, чувствуя себя полностью счастливым впервые в жизни.
* * *
Следующее утро в Хогвартсе стало, наверное, самым сумбурным за долгое время. Статья о суде над Блэком располагалась на первой странице Ежедневного Пророка и не только кричала, что Сириус Блэк оправдан по всем пунктам обвинения, но и что он отныне является новым опекуном Гарри Поттера. К облегчению Гарри, в Пророке лишь написали, что дядя с ним плохо обращался, не вдаваясь в подробности, о которых Сириусу пришлось упомянуть на суде. Хотя большинство школы даже не увидело этих слов о жестоком обращении ― им хватило и невиновности Блэка. Кучки учеников то и дело пытались выяснить у Гарри подробности, но Рон с Гермионой везде сопровождали его и как могли разгоняли назойливых учеников.
В выходные после экзаменов состоялся поход в Хогсмид, и Гарри впервые было позволено туда пойти, правда, в сопровождении профессора Люпина и Полуночника. Но Хогсмид сам по себе не привлекал Гарри. Ему было просто приятно идти рядом с Полуночником. Смеха добавляло то, что половина людей, увидев рядом с ним большого черного пса, решали, что это Гримм, и бросались врассыпную. Полуночник также не гнушался играть с Роном и Гермионой, принося им откинутую палку, и даже профессор Люпин едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Что-что, а иногда Сириус был еще тот ребенок.
Но они не успели до конца насладиться этим прекрасным днём. Сразу после обеда Люпин получил с совой записку от профессора Дамблдора, который настаивал на немедленном возвращении в замок. Едва зайдя в Вестибюль, они заметно встревожились: невдалеке стоял министр в компании двух авроров. Гарри, профессор Люпин и Сириус были немедленно сопровождены в кабинет директора. Там Люпина и Блэка сразу спросили, где они провели последние несколько дней. А еще через полчаса Сириус наконец потерял терпение и потребовал, чтобы им объяснили, что же все-таки произошло.
По словам министра магии, Корнелиуса Фаджа, Питер Петтигрю необъяснимым образом исчез сегодня из своей камеры. Услышав это, Сириус принялся браниться и обвинять министра в некомпетентности, но сразу успокоился, едва профессор Люпин напомнил ему о Гарри. А Гарри не мог поверить в это. Как Петтигрю смог сбежать? Всё должно было закончиться. Петтигрю должен был быть допрошен и признан виновным во всех преступлениях.
Сириус и Люпин больше ничего не сказали, а просто отвели Гарри в кабинет Люпина, где и скоротали остаток дня, пытаясь смириться с новыми обстоятельствами. Хотя само по себе бегство Петтигрю не столь сильно их беспокоило. Волнения вызывало вполне могущее быть настоящим пророчество профессора Треллони. Что если оно подлинное?
Им оставалось только надеется, что оно таковым не окажется.
На следующее утро школа опять загудела. Оказалось, что один из авроров, сопровождавших Фаджа, как бы случайно высказал своё мнение о том, насколько позволительно «этому оборотню Люпину» обучать детей. Тайна профессора Люпина была раскрыта. К счастью, никто, кроме слизеринцев, не придал этому значения, так как Люпин был любимым преподавателем. Утешало только одно: никто уже ничего не мог сделать, ведь учебный год окончился.
На следующее утро все ученики уезжали домой на летние каникулы… все, кроме Гарри, который вместе с профессором Люпином и Сириусом оставался в Хогвартсе, на что профессор Дамблдор уже дал своё разрешение. Гарри не был в курсе всего, но знал, что его опекуны будут помогать персоналу школы готовить Хогвартс к следующему году.
Стоя на крыльце, Гарри провожал взглядом безлошадные кареты, увозящих остальных учеников на станцию. Это было необычно. Еще год назад Гарри со страхом думал о летних каникулах, а теперь он с нетерпением их ожидал. Поразительно, как много всего может измениться лишь за один год. Но он знал, что это лето выдастся трудным и напряженным. Сириус с Люпином уже обрадовали его. И парень сейчас с нетерпением ждал новых сложных задач.
Сириус!
Вспомнив о крестном, Гарри не смог сдержать улыбку. Вместо тети, дяди и двоюродного брата, презирающих его, Гарри обрел крестного, готового пойти на всё, чтобы защитить его, и нового «дядю», также готового ради него на всё. Ремус (или Лунатик, как Гарри теперь его называл) уволился из Хогвартса, чем Гарри был сильно расстроен. Лунатик не говорил ему о причинах, побудивших его на этот шаг, но Гарри был уверен, что это отчасти из-за опасений: никто не захотел бы, чтобы оборотень учил их детей, и сейчас, когда тайна Лунатика раскрыта, вряд ли кто захочет. Да еще немного повлияло на это решение и возвращение в его жизнь лучшего друга. Два Мародера теперь вместе и могут много чего сделать.
Гарри смотрел на кареты, пока последняя из них не пропала из виду. Мысли внезапно вернулись на две недели назад, когда он вырвал у министра магии свободу для Сириуса. Все думали, что он сумасшедший. Даже Сириус сомневался в его рассудке, но ведь всё сработало, и Сириус теперь свободен. Остальное не имеет значения.
Знакомая рука опустилась ему на правое плечо ― Сириус был легок на помине.
― Ну что, готов к настоящему Лету Мародеров? ― радостно спросил он.
Гарри улыбнулся в ответ.
― В любое время, Полуночник, ― ответил он.
Так они друг с другом шутили. Сириус то и дело начинал просить, чтобы Гарри звал его Бродягой, но это мало помогало. Для Гарри Сириус Блэк, его законный опекун, навсегда оставался Полуночником, единственным, кто спас его от дяди и от той лжи, которой весь волшебный мир верил целых двенадцать лет. Полуночник к тому же не хотел отбирать его у Лунатика, вылечившего его искалеченную Дурслями душу. Гарри представить себе не мог, что бы с ним сейчас было, не окажись рядом Лунатика и Полуночника. И теперь Гарри уже не хотел быть ни с кем другим.